Нож - Ю. Несбё (2019)

Каско напялил на себя солнцезащитные очки, поскольку считал, что они делают его неузнаваемым. Нет, Каско не боялся полиции, он честно рассказал все, что знал. Но они еще не нашли и не взяли Давида, а если Давид прослышал, что именно Каско сдал его тому китаезе-полицейскому, то, вполне возможно, он прямо сейчас его разыскивает. Поэтому безопаснее всего сидеть здесь, в толпе людей перед билетными кассами на Центральном вокзале. По крайней мере, тут никто не станет угрожать тебе убийством.

Наверное, сочетание прекрасной весенней погоды и более редких, чем обычно, задержек поездов приводило людей в отличное настроение. Во всяком случае, они часто бросали деньги в стоявший перед Каско простой бумажный стаканчик. Даже пара парней из тусовки эмо, которые собирались в уголке у лестницы, ведущей к платформе № 19, кинули ему денежку. Вечерний укол был уже почти у него в кармане, так что сегодня не придется продавать солнцезащитные очки.

И тут Каско обратил внимание на человека в камуфляжной форме. Не только потому, что тот хромал, его голова под шапкой была перевязана и он в целом выглядел паршиво, а потому, что мужик держал курс, нарушающий схему движения, шел против течения, как хищная рыба в косяке пожирателей планктона. Короче говоря, он двигался прямо на Каско. И Каско это не понравилось. Те, кто бросал ему деньги, шли мимо него, а не к нему. «К нему» никогда не сулило ничего хорошего.

Мужчина остановился перед ним:

– Можно одолжить у тебя несколько монет? – Его голос был таким же хриплым, как и у самого Каско.

– Прости, друг, – сказал Каско. – На свой укольчик сам бабло собирай, моего хватит только на один.

– Мне нужно всего двадцать-тридцать крон.

Каско, фыркнув, рассмеялся:

– Вижу, что ты нуждаешься в лекарстве, но лишних денег у меня нет.

Мужик присел на корточки рядом с ним, вынул что-то из внутреннего кармана и показал Каско. Удостоверение полицейского. Ну вот, не было печали. Человек на фотографии отдаленно напоминал мужчину, который стоял перед ним.

– Настоящим я конфискую твои доходы как незаконные, поскольку заниматься попрошайничеством в общественных местах нельзя, – объявил он и протянул руку к стаканчику.

– Да пошел ты! – заорал Каско, схватил бумажный стаканчик и прижал его к груди.

На них стали оборачиваться.

– Лучше отдай по-хорошему, – сказал полицейский. – Или же я отведу тебя в участок, посажу под арест, и тогда ты не сможешь уколоться до завтрашнего вечера. Как тебе такая перспектива?

– Да ты блефуешь, чертов легавый наркот! Городской совет отменил постановление о незаконном сборе средств, то есть о попрошайничестве, шестнадцатого декабря две тысячи шестнадцатого года.

Высокий мужчина хмыкнул и вроде бы задумался. Потом он пододвинулся так близко к Каско, что полностью заслонил его от прохожих, и прошептал:

– Ты прав. Я блефовал. А вот это уже не блеф.

Каско смотрел на него. Мужчина засунул руку под камуфляжную куртку и теперь держал в руке пистолет, направленный прямо на него. Ну и хрень: большой, страшный пистолет прямо посреди вечернего столпотворения на Центральном вокзале! Да этот парень спятил, у него, видать, совсем крыша съехала. Повязка на голове и бордовый шрам ото рта к уху. Каско слишком хорошо знал, что́ потребность в наркотике делает с людьми; совсем недавно он видел, что может натворить железный прут, а тут еще черти принесли этого отморозка с пушкой. Лучше уж он продаст очки.

– На, – простонал он и протянул мужику бумажный стаканчик.

– Спасибо. – Тот взял его и заглянул внутрь. – Сколько хочешь за очки?

– Чё?

– Солнцезащитные очки. – Он вынул все лежавшие в кружке купюры, оставив себе лишь монеты, и протянул Каско. – Этого хватит?

А затем выхватил у него очки, надел их, поднялся и похромал поперек людского потока к старому телефонному автомату у магазина «Севен-элевен».