Снеговик - Ю. Несбё (2017)

— Протестовать против того, что Земля круглая, — совсем не то же самое, что верить в то, что она плоская. Не хотите выпить? Или, может, кофе?

— Кофе, спасибо.

— Я вас обманул, — улыбнулся Стёп, — у меня только вода и вино. Впрочем, есть еще сидр. Аббедингский. И вы его попробуете — хотите или нет. — И он исчез в кухне, а Харри встал и осмотрелся вокруг.

— Замечательная у вас квартира, Стёп.

— На самом деле это три квартиры. Одна принадлежала известному гонщику. Он повесился от скуки как раз над тем местом, где вы сейчас сидите. Другая — где сейчас стою я — принадлежала биржевому маклеру, но его посадили за инсайдерские дела. Он сел, продал мне квартиру, а деньги отдал какому-то проповеднику. Между прочим, это тоже своего рода инсайдерская сделка, если вы понимаете, о чем я говорю. Я слышал, теперь он совершенно счастлив.

Стёп вернулся в комнату с двумя бокалами светло-желтой жидкости. Он протянул один Харри.

— Третью квартиру купил некий водопроводчик, который однажды решил, что Акер-Брюгге как раз для того и построили, чтобы он тут жил. Видимо, когда-то побывал здесь с классом на экскурсии, я так думаю. После десяти лет непосильной работы — наверняка и шабашил, и драл с клиентов три шкуры — и жесточайшей экономии он таки эту квартиру купил. Но стоила она столько, что на грузчиков у него денег не осталось, так что вещи он перевозил сам с помощью двух-трех приятелей. А у него был четырехсоткилограммовый сейф, не иначе как для хранения левых заработков. Ну и когда они уже несли его по последнему лестничному пролету, сейф упал, причем как раз на водопроводчика. Перелом позвоночника — беднягу парализовало. Теперь живет в доме инвалидов и довольствуется видом на Балтийское море. — Стёп встал у окна и, задумчиво потягивая сидр, стал смотреть на фьорд. — Это, конечно, не открытый океан, но все же вид приличный.

— Хм. Вернемся к вашим рассуждениям об Идаре Ветлесене.

Стёп отвернулся от окна и с деланым удивлением переспросил:

— «Рассуждениям»? Это чертовски сильное словечко. Он был моим врачом. Иногда мы вместе играли в кёрлинг. В компании с другими людьми. А в кёрлинг-клубе все занимаются только одним: возятся с камнями и натирают лед специальной щеткой. — Стёп развел руками. — Да-да, я знаю, что он мертв, но это так.

Харри не притронулся к сидру и отставил стакан.

— О чем вы с ним беседовали?

— О моем организме. Он же был моим врачом, черт возьми!

— И вы, наверное, хотели внести в ваш организм кое-какие исправления?

Арве Стёп сердечно улыбнулся:

— Вот как раз в этом у меня никогда не было ни малейшей надобности. Я знаю, что Идар занимался всякими там пластическими штучками: отсасывал жир и все такое. Сам я предпочитаю любому косметическому ремонту хорошую профилактику. Я занимаюсь спортом, старший инспектор. Вам что, сидр не понравился?

— В нем есть алкоголь, — ответил Харри.

— Да? — Стёп внимательно посмотрел на свой стакан. — Никогда бы не подумал.

— Так о каких частях вашего организма вы говорили с Ветлесеном?

— О локте. Я занимался теннисом и нажил привычную травму. При игре в кёрлинг локоть меня беспокоил, а этот идиот прописал мне обезболивающие таблетки, потому что они помогают и от воспаления тоже. Поэтому я каждый раз перегружал мускулатуру. В принципе мне, конечно, не стоило бы затрагивать тему о том, как врачи подсаживают нас на вызывающие зависимость медикаменты, раз уж мы разговариваем о докторе, который ныне отошел в мир иной. Но нельзя же чуть что прописывать обезболивающее! Боль сама по себе — хорошая штука, за нее надо сказать природе спасибо. Благодаря ей мы и выживаем.

— Вы так думаете?

Стёп постучал пальцем по стеклу, такому толстому, что с улицы не проникало ни звука.

— Нет, что ни говорите, а вид на океан — совсем другое дело, а, Холе?

— У меня вообще никакого вида нет.

— Сочувствую. Зато здесь потрясающий обзор города.