Снеговик - Ю. Несбё (2017)

Это был красно-черный телефон «Нокия». Его кнопки все еще светились. Но победное чувство в душе Харри уже погасло. Он понимал, что это вовсе не прорыв в следствии, а просто антракт в кукольном спектакле, где действующих лиц дергают за невидимые ниточки. Слишком легко все получилось. Телефон им просто-напросто подбросили.

Харри дошел до входной двери и позвонил. Открыл ему Филип Беккер. Волосы взъерошены, галстук съехал на сторону, глазами хлопает, будто только что проснулся.

Филип вопросительно посмотрел на Харри, заметил в его руке телефон и быстро кивнул:

— У Бирты был именно такой телефон.

— Могу я вас попросить набрать ее номер?

Беккер исчез в глубине дома, а Харри остался ждать. Вдруг в дверном проеме появилось лицо Юнаса. Харри хотел поздороваться, но тут заиграл мобильный. Это была песенка «Мой любимый козлик». В голову Харри немедленно пришли последние слова припева — он знал песенку еще со школы: «Вспомни про своего хозяина».

Харри увидел, как на мгновение осветилось лицо Юнаса. Мозг мальчика подсознательно среагировал на рингтон матери, но радостное выражение почти сразу сменила гримаса неприкрытого ужаса. И этот ужас был Харри хорошо знаком.

Войдя в квартиру, Харри почувствовал запах гипса и опилок. Панели, закрывавшие стену, были сняты и штабелями сложены на полу. На открывшейся стене виднелись какие-то светлые пятна. Харри провел пальцем по белому налету, тот осыпался на паркет. Он лизнул кончик пальца — привкус солоноватый. Грибок? Или это просто проступила соль, пот дома? Харри чиркнул зажигалкой и приблизил лицо к стене. Ничего не видно, да и запаха никакого нет.

Улегшись в постель и уставившись в непроглядную темноту спальни, Харри думал только о Юнасе. И о матери. О запахе лекарств и ее лице, которое медленно растворялось в белизне подушки. Он целыми днями и неделями играл с Сестрёнышем, а отец все молчал, и все делали вид, что ничего не произошло… Харри почудилось, что до него доносится слабый звук. Это невидимые нити росли, натягивались, наматывались на темноту и пожирали ее, оставляя слабый, дрожащий косыми лучами свет.

Глава 7

День третий. Невыявленные данные

Слабый утренний свет проник сквозь жалюзи и серой вуалью скользнул по лицам двух сидящих в кабинете людей. Комиссар полиции Хаген слушал Харри Холе, наморщив лоб над черными бровями, густыми, кустистыми, сросшимися в одну длинную линию. На его шикарном столе, на маленькой подставке, лежал мизинец, который, судя по прилагавшемуся документу, принадлежал японскому командиру батальона Ёсито Ясуде. Когда Хаген учился в Академии сухопутных войск, он прочитал где-то, что Ясуда отрубил себе мизинец, впав в отчаяние во время отступления 1944 года в Бирме. Владельцем этой реликвии Хаген стал за год до того, как вернулся к своему первоначальному роду деятельности — в полицию — и возглавил отдел по борьбе с насилием. И поскольку с того времени утекло немало воды, теперь он довольно терпеливо выслушивал все, что докладывал ему старший инспектор о расследовании исчезновения людей.

— В одном только Осло ежегодно пропадает шестьсот человек. Однако через несколько часов после того, как их заявят в розыск, ненайденными остается всего лишь горстка. Это известно, как и то, что, если поиски длятся больше двух дней, человека почти наверняка не найдут.

Хаген задумчиво провел пальцем по своим знаменитым сходившимся над переносицей бровям. Ему надо было подготовить совещание по бюджету, которое пройдет в кабинете начальника Полицейского управления. Тема — принятое властями решение о снижении налоговых поступлений.