Кому на Руси жить хорошо - Николай Некрасов (2009)

Его мертвецки пьяного

Четыре мужика,

Так барин даже сжалился:

«Сам виноват, Агапушка!» —

Он ласково сказал…

«Вишь, тоже добрый! сжалился», —

Заметил Пров, а Влас ему:

– Не зол… да есть пословица:

Хвали траву в стогу,

А барина – в гробу!

Все лучше, кабы Бог его

Прибрал… Уж нет Агапушки…

«Как! умер?»

– Да, почтенные:

Почти что в тот же день!

Он к вечеру разохался,

К полуночи попа просил,

К белу свету преставился.

Зарыли и поставили

Животворящий крест…

С чего? Один Бог ведает!

Конечно, мы не тронули

Его не только розгами —

И пальцем. Ну а все ж

Нет-нет – да и подумаешь:

Не будь такой оказии,

Не умер бы Агап!

Мужик сырой, особенный,

Головка непоклончива,

А тут: иди, ложись!

Положим, ладно кончилось,

А все Агап надумался:

Упрешься – мир осердится,

А мир дурак – доймет!

Все разом так подстроилось:

Чуть молодые барыни

Не целовали старого,

Полсотни, чай, подсунули,

А пуще Клим бессовестный,

Сгубил его, анафема,

Винищем!..

Вон от барина

Посол идет: откушали!

Зовет, должно быть, старосту,

Пойду взгляну камедь!

III

Пошли за Власом странники;

Бабенок тоже несколько

И парней с ними тронулось;

Был полдень, время отдыха,

Так набралось порядочно

Народу – поглазеть.

Все стали в ряд почтительно

Поодаль от господ…

За длинным белым столиком,

Уставленным бутылками

И кушаньями разными,

Сидели господа:

На первом месте – старый князь,

Седой, одетый в белое,

Лицо перекошенное

И – разные глаза.

В петлице крестик беленький

(Влас говорит: Георгия

Победоносца крест).

За стулом в белом галстуке

Ипат, дворовый преданный,

Обмахивает мух.

По сторонам помещика

Две молодые барыни:

Одна черноволосая,

Как свекла губы красные,

По яблоку – глаза!

Другая белокурая,

С распущенной косой,

Ай, косонька! как золото

На солнышке горит!

На трех высоких стульчиках

Три мальчика нарядные,

Салфеточки подвязаны

Под горло у детей.

При них старуха нянюшка,

А дальше – челядь разная:

Учительницы, бедные

Дворянки. Против барина —

Гвардейцы черноусые,

Последыша сыны.

За каждым стулом девочка,

А то и баба с веткою —

Обмахивает мух.

А под столом мохнатые

Собачки белошерстые.

Барчонки дразнят их…

Без шапки перед барином

Стоял бурмистр.

«А скоро ли, —

Спросил помещик, кушая, —

Окончим сенокос?»

– Да как теперь прикажете:

У нас по положению

Три дня в неделю барские,

С тягла: работник с лошадью,

Подросток или женщина,

Да полстарухи в день,

Господский срок [96] кончается…

«Тсс! тсс! – сказал Утятин князь,

Как человек, заметивший,

Что на тончайшей хитрости

Другого изловил. —

Какой такой господский срок?

Откудова ты взял его?»

И на бурмистра верного

Навел пытливо глаз.

Бурмистр потупил голову,

– Как приказать изволите!

Два-три денька хорошие,

И сено вашей милости

Все уберем, Бог даст!

Не правда ли, ребятушки?.. —

(Бурмистр воротит к барщине

Широкое лицо.)

За барщину ответила

Проворная Орефьевна,

Бурмистрова кума:

– Вестимо так, Клим Яковлич.

Покуда вёдро держится,

Убрать бы сено барское,

А наше – подождет!

«Бабенка, а умней тебя! —