Сломленный принц - Эрин Уатт (2018)

– Я хочу уйти. Не могу здесь оставаться.

Вэл смотрит на Хиро и неохотно поворачивается ко мне.

– Ладно. Я только заскочу в уборную, и можем ехать.

Хиро делает шаг вперед.

– Может, я отвезу тебя домой? Со мной Тина и ее парень, Купер.

Вэл умоляюще смотрит на меня.

– Ты не против?

– Конечно, не против, – отвечаю я, но про себя думаю иначе. Сейчас мне очень нужна дружеская поддержка. Я хочу, чтобы кто-нибудь взял меня за руку, убрал с лица волосы, нашел мне полотенце. Хочу пожаловаться кому-нибудь на стерву Джордан, и пусть этот кто-нибудь скажет, что все нормально, она и не должна мне нравиться.

Но Вэл – моя подруга, и сегодня ей тоже кое-что нужно. То, чего я ей дать не могу. Поэтому я ободряюще улыбаюсь ей и ухожу, а коктейль с водкой продолжает стекать по ложбинке между моих грудей.

Народ не расступается передо мной, как обычно бывает в кино. Мне приходится проталкиваться между копами, грабителями, супергероями и волками-оборотнями. На меня то и дело проливают пиво, и когда я добираюсь до входной двери, то воняю так, словно меня окунули в чан с пивными дрожжами.

Я сердито марширую по асфальту к своей машине. Каблук попадает в трещину, и лодыжка подворачивается.

Ругнувшись под нос, я снимаю туфли и иду босиком, не обращая внимания на мелкие камушки, которые втыкаются в ступни, как крошечные иголочки. Подойдя к кабриолету, я закидываю туфли на заднее сиденье и хватаюсь за ручку.

Фу!

Что еще такое? Вся рука липкая. Достав левой рукой телефон, я перекладываю его в правую. По моим пальцам растеклось что-то густое, липкое, желтоватое и… это что, муравьи?

Мерзость!

Вскрикнув, я вытираю руку о футболку, и теперь моя ладонь не только липкая, но и покрыта волокнами ткани. С мрачным видом я подсвечиваю телефоном дверцу машины. По ней стекает мед, ручка и щели двери кишат муравьями.

Чувствуя недоброе, я нагибаюсь в открытый салон. Света от телефонного фонарика мало, но мне видны муравьи – еще больше – и переливающиеся блестки, насыпанные на лужицу меда, растекшуюся по дорогой коже. Спинку сиденья водителя покрывает такая же гадость.

Это уж слишком! Все это. И город. И паршивые детки. И эта нелепая жизнь, которая должна была стать гораздо лучше моей прежней, потому что у меня появился толстый кошелек. Я закидываю голову и кричу от отчаяния и безнадежности, которые копились во мне с тех пор, как я села на тот дурацкий автобус до Бейсайда.

– Элла! – Раздается топот бегущих ног. – Что случилось? Кто тебя обидел? Где он? Я убью его…

Рид резко останавливается, увидев, что я одна.

– Почему ты преследуешь меня? – сердито спрашиваю я.

Сейчас, когда вокруг моих ног снуют полчища муравьев, на коже высыхают остатки пролитого на меня пива, а моя липкая рука вызывает лишь отвращение, он – последний, кого я хочу видеть.

– Я зову тебя минут пять, но ты была так поглощена своими мыслями, что ничего не слышала. – Рид хватает меня за плечи. – Ты в порядке?

Его ладони скользят по моим рукам и опускаются на бедра. Он разворачивает меня к себе, и я не сопротивляюсь. Сейчас мне до смерти нужен кто-то, кто позаботится обо мне, и даже его прикосновения кажутся чудесными. Ненавижу себя за это.

Вырвавшись, я натыкаюсь на дверцу машины.

– Не трогай меня. Со мной все в порядке. А кричала я вот из-за чего, – я яростно тычу в кабриолет.

Он заглядывает внутрь, подсвечивая хаос в салоне телефоном, и рявкает:

– Кто это сделал?

– Может, ты? – бормочу я, но мой рассудок удивляется глупости обвинения. Риду совершенно незачем портить мою машину.

– Ее подарил тебе мой папа, – с раздраженным вздохом отвечает он в подтверждение моих собственных мыслей. – Зачем бы я стал портить твою тачку?

– Кто тебя знает? – язвительно спрашиваю я. – Я и гадать не буду, что происходит в твоей тронутой голове.