Сорвать заговор Сионских мудрецов - Шамир Исраэль (2010)

«Только семь дней в году у нас замечательные» — писала Леа Гольдберг, сентиментальная, но не бездарная поэтесса. В такие дни (четырнадцать веков назад) начал свой рассказ о Святой Земле, «Луг Духовный», замечательный палестинский монах и писатель Иоанн Мосх такими словами: «Что может быть приятнее весеннего луга, испещренного разнообразием цветов! Глаза не могут налюбоваться, обоняние — насладиться благоуханием. Что за разнообразие, что за дивная пестрота в этом море цветов, мой возлюбленный Софроний», писал он своему другу и ученику, впоследствии — патриарху Иерусалимскому, а нам напомнил о сем наш современник, поэт Александр Бараш.

Привыкший за годы жизни в Японии к благородной утехе «ханами» (созерцания цветов), я следовал совету Мосха и с утра запрягал надежного «Ситроена», потому что во время войны еще ярче цветут цветы. Я мчался на самый дальний юг, где посреди мертвых пустынь Иерухама раз в году цветет черный ирис, редкий и гордый цветок, в окружении ромашек, клевера, васильков и лопнувших танковых гусениц. Оттуда — в зеленые южные предгорья Хевронских гор, где природа расстилает многоцветные ковры, по которым выступает белый аист. На другой день я ехал в многоводную долину Латруна, Эммауса древних, где алые маки отмечают следы Христа, явившегося здесь Клеопе. Правда, древний Эммаус был стерт с лица земли в 1967 году, но на месте погибшего села замечательно цветут цветы на удобренной кровью земле. «Удобрить ее солдатам, одобрить ее поэтам»…

Обычно полно народу в парке, а сейчас тут никого не было, ни жовиального [32] марокканца в пушкинских бакенбардах с наперченными шашлыками на стальных шампурах в руках с перстнями, ни выводка бледных религиозных дошкольников со строгой воспитательницей в длинной юбке. Все же война.

К вечеру я возвращался домой в Яффу и шел в прекрасный и просторный ресторан «Белая беседка». Рядом плескалась прозрачная вода Средиземного моря; официант Антон приносил печеную кефаль; на столе стояли желтые и розовые фрезии, но и тут была война. Между «Белой беседкой» и синей гладью моря, отстоявшей на какие-нибудь пятьдесят метров, стояли цепью огромные черные грузовики. На их шасси вздыбились странные ящики, похожие на устремленные в небо гробы. Это были знаменитые американские ракеты ПВО «Патриот».

Двести американских солдат и офицеров несли вахту возле огромных машин, с опаской оглядываясь на зловонное море: месяц назад прорвало канализацию Тель-Авива, и с тех пор ее так и не починили. Тут самое место американским ракетчикам: ракеты «Патриот» прославились в первую иракскую кампанию, десять лет назад, когда они не попали ни разу (!) ни в одну иракскую ракету — после якобы успешных испытаний в родной Америке.

Впрочем, израильтяне не беспокоились, не сомневались в успешном разоружении Ирака инспекторами ООН, и не верили воплям об иракской угрозе. «Он пугает, а мне не страшно», — этими словами Толстого о Леониде Андрееве встречали израильтяне речи Шарона об иракском оружии массового поражения: речи были предназначены на экспорт, для употребления в Европе или Америке. Израильтяне, хоть и взяли противогазы (халява!), но носить с собой не стали, несмотря на призывы командования. Только старички — наши соотечественники — иногда таскают картонные коробки с маской и шприцом.

Как и следовало ожидать, деловая хватка не подвела евреев и на этот раз. В Израиле живет около полумиллиона иностранных рабочих, не-евреев: русских, украинцев, китайцев, таи, румын. Они и выполняют все работы, которые раньше делали палестинцы. Хотя без этих людей Израиль не смог бы простоять и дня, было решено не давать им противогазы бесплатно, как своим гражданам, но продавать по пятьдесят долларов штука. Но и это показалось мало. Как выяснилось, гоям за их кровные баксы впарили устаревшие противогазы с просроченным сроком годности, негодным фильтром, без атропина в наборе. Так израильские евреи сумели заработать на страхе гоев и отделаться от устаревшей продукции.