Правда о деле Гарри Квеберта - Жоэль Диккер (2014)

— И не говорите… До сих пор никто не знает, что случилось с девочкой. Она такая молоденькая! Всего пятнадцать лет. Я ее хорошо знаю, она здесь работает по субботам. Ее зовут Нола Келлерган.

— Как… Как вы сказали? — заикаясь, проговорил Джей, надеясь, что не расслышал.

— Нола. Нола Келлерган.

Услышав это имя, он пошатнулся. Его тошнило. Надо убираться отсюда. И подальше. Он оставил на стойке десять долларов и быстро ушел.

Когда он вернулся домой, Надя в ту же секунду заметила, что муж не в себе. Она бросилась к нему и почти рухнула в его объятия.

— Боже, Джей, что происходит?

— Три недели назад мы с Лютером ходили на рыбалку, помнишь?

— Ну да, и наловили совершенно несъедобных окуней. Но почему ты спрашиваешь?

Джей рассказал жене, что происходило в тот день — в воскресенье, 10 августа 1975 года. Лютер приехал в Портленд накануне вечером: они договорились с раннего утра отправиться на озеро ловить рыбу. Погода стояла прекрасная, клевало хорошо, они выбрали тихий уголок, и им никто не мешал. Потягивая пиво, они разговорились о жизни.

— Папа, мне надо тебе фкавать, — произнес Лютер. — Я вфтретил необыкновенную венфину.

— Правда?

— Фефтное флово. Она не такая, как вфе. Она вафтавила битьфя мое фердфе, и внаефь, она меня любит. Она фама фкавала. Однавды я тебя ф ней повнакомлю. Уверен, она тебе офень понравитфя.

Джей улыбнулся:

— А имя у этой женщины есть?

— Нола, папа. Ее вовут Нола Келлерган.

И вот, вспоминая этот день, Джей Калеб и сказал жене:

— Нола Келлерган — имя девочки, которую похитили в Авроре. По-моему, Лютер сделал огромную глупость.

В эту минуту в дом вошла Силла и услышала слова отца.

— Что это значит? — закричала она. — Что Лютер натворил?

Отец объяснил ей ситуацию и строго-настрого приказал никому не говорить об этой истории. Никто не должен был связать имя Лютера с Нолой. Всю следующую неделю он почти не бывал дома, искал сына: изъездил весь Мэн, потом все побережье от Канады до Массачусетса. Забирался в самые глухие уголки, на озера, в шалаши, которые сын так любил. Говорил себе, что он, быть может, забился туда, напуганный, затравленный, как дикий зверь, всей местной полицией. Но нигде не нашел никаких следов Лютера. Каждый вечер он ждал, прислушивался к малейшему шуму. И когда из полиции позвонили и сообщили о его смерти, он чуть ли не вздохнул с облегчением. И велел Наде и Силле больше никогда не заговаривать об этой истории, чтобы память о сыне оставалась незапятнанной.

* * *

Силла закончила свой рассказ, и Гэхаловуд спросил:

— Вы хотите сказать, что, по-вашему, ваш брат имел отношение к похищению Нолы?

— Он странно вел себя с женщинами, скажем так… Любил их рисовать. Особенно блондинок. Я знаю, что иногда он рисовал их в общественных местах, тайком. Никогда не понимала, что ему в них так нравилось… Да, думаю, у него могло что-то произойти с этой девушкой. Отец думал, что Лютер сорвался, что она ему отказала и он ее убил. Когда позвонили из полиции и сказали, что он погиб, отец долго плакал. И я слышала, как он говорил сквозь слезы:

«Даже лучше, что он умер… Если бы его нашел я, то, наверное, сам бы убил. Чтобы он не окончил жизнь на электрическом стуле».

Гэхаловуд склонил голову. Потом быстро осмотрел вещи Лютера и вытащил записную книжку.

— Это почерк вашего брата?

— Да, тут пометки, как подрезать розы… Он, помимо прочего, ухаживал за розами у Стерна. Не знаю, зачем я ее сохранила.

— Можно я возьму?

— Возьмете? Да, конечно. Только, боюсь, эти записи вряд ли представляют интерес для вашего расследования. Я их просматривала: это просто руководство по уходу за цветами.

Гэхаловуд кивнул:

— Видите ли, мне нужно сделать экспертизу почерка вашего брата.

11. В ожидании Нолы