Правда о деле Гарри Квеберта - Жоэль Диккер (2014)

— Вот в этом и состоит писательский труд. Если вы пишете, значит, вы способны чувствовать сильнее других и передавать эти чувства. Писать — это позволить читателям увидеть то, что они не всегда могут увидеть сами. Если бы истории о сиротах рассказывали одни сироты, это был бы тупик. Это бы означало, что вы не можете писать ни о матери, ни об отце, ни о собаке, ни о летчике, ни о русской революции, потому что вы — не мать, не отец, не собака, не летчик и не видели русской революции своими глазами. Вы всего лишь Маркус Гольдман. Если бы каждый писатель должен был писать только о самом себе, литература была бы страшно убогой и утратила бы весь свой смысл. Мы вправе писать обо всем, Маркус, обо всем, что нас волнует. И никто не может судить нас за это. Мы писатели, потому что умеем делать по-другому то, что умеют делать все вокруг — писать. В этом вся хитрость.

Всем то и дело казалось, что они видели Нолу. В универсаме в соседнем городе, на автобусной остановке, у стойки ресторана. Через неделю после ее исчезновения, пока еще шли розыски, полиции пришлось иметь дело с множеством ошибочных свидетельств. В округе Кордридж прервали киносеанс: кому-то из зрителей показалось, что он узнал Нолу Келлерган в третьем ряду. В окрестностях Манчестера доставили в комиссариат для проверки какого-то отца семейства, провожавшего на ярмарку дочь — белокурую девочку пятнадцати лет.

Несмотря на все усилия, розыски не приносили результатов. К ним привлекли всех окрестных жителей: это позволило охватить соседние с Авророй районы, но ни к чему не привело. Прибывшие на помощь специалисты из ФБР, исходя из опыта и статистики, указывали места, которые следовало обшарить в первую очередь: реки и ручьи, опушки леса возле парковок, свалки, где гнили тошнотворные отбросы. Дело представлялось им настолько сложным, что они даже прибегли к помощи экстрасенса, работавшего по двум убийствам в Орегоне, — но на сей раз и он оказался бессилен.

Вся Аврора бурлила, ее заполонили толпы зевак и журналистов. В полицейском участке на главной улице кипела бурная деятельность: координировали поиски, сводили и сортировали информацию. Телефон раскалился от бесконечных звонков, зачастую по пустякам, и каждый звонок требовал тщательной и долгой проверки. Какие-то зацепки были обнаружены в Вермонте и Массачусетсе, туда отправили группы кинологов, но безрезультатно. Пресс-конференции, которые дважды в день давали шеф Пратт и капитан Родик перед входом в участок, все больше напоминали признание в собственном бессилии.

Аврора находилась под усиленным, хотя и негласным наблюдением: федералы, смешавшись с толпой журналистов, прибывших со всего штата для освещения событий, пристально следили за домом Келлерганов и поставили их телефон на прослушку. Если девочку похитили, преступник скоро проявится. Позвонит или, может, по своей природной испорченности, присоединится к потоку любопытных, несущих к дому номер 245 по Террас-авеню записки со словами поддержки. Если же дело не в выкупе и здесь, как опасаются некоторые, орудовал маньяк, его следовало обезвредить как можно быстрее, пока он снова не принялся за свое.

Люди сплотились: мужчины, не считаясь со временем, обшаривали каждый метр лесов и полей, осматривали берега речек и ручьев. Роберт Куинн взял два отгула, чтобы участвовать в розысках. Эрни Пинкас отпрашивался с работы на час раньше и присоединялся к поисковым командам, работавшим во второй половине дня и до самой ночи. Тамара Куинн, Эми Пратт и другие добровольные помощницы готовили на кухне «Кларкса» еду для волонтеров. Все их разговоры были только о расследовании:

— Я кое-что знаю! — твердила Тамара Куинн. — У меня есть очень ценные сведения!

— Что ты знаешь? Что? Расскажи! — вскрикивали слушательницы, намазывая маслом хлеб для сэндвичей.

— Не могу… Это слишком серьезно.