Правда о деле Гарри Квеберта - Жоэль Диккер (2014)

— Вот уже больше тридцати лет я все время думаю о нем. Что он всегда один, а я так хотела сделать его счастливым. А я — посмотри на меня, Маркус… Я мечтала стать звездой кино, а стала звездой фритюра. Не та у меня жизнь, какой я хотела.

Я почувствовал, что она готова к откровенному разговору, и попросил:

— Дженни, расскажи мне о Ноле. Пожалуйста…

Она снова грустно улыбнулась:

— Она была очень милая девушка. Моя мать очень ее любила, говорила о ней много хорошего, и меня это бесило. Потому что до Нолы красавицей-принцессой в этом городе была я. И смотрели все только на меня. Когда она здесь появилась, ей было девять лет. И тогда, естественно, всем было на нее плевать. А потом в одно прекрасное лето, как часто бывает с девочками-подростками, те же самые все вдруг заметили, что малышка Нола превратилась в красивую юную женщину с восхитительными ножками, пышной грудью и ангельским личиком. И что эта новая Нола в купальнике весьма желанна.

— Ты к ней ревновала?

Она на секунду задумалась:

— А, ладно, сейчас уже могу тебе сказать, все равно не имеет значения: да, немного ревновала. Мужчины на нее заглядывались, женщина это всегда заметит.

— Но ей было всего пятнадцать…

— Она не выглядела девочкой, уж поверь. Это была женщина. И красивая женщина.

— Ты догадывалась про нее и Гарри?

— У меня и в мыслях не было! Здесь никто не мог себе такое представить. Ни с Гарри, ни с кем. Да, она была очень красивая девушка. Но ей было пятнадцать, и все это знали. И она была дочь преподобного Келлергана.

— Значит, вы не соперничали из-за Гарри?

— Боже мой, нет!

— А у тебя был с Гарри роман?

— Так, чуть-чуть. Пару раз встречались. Он здесь пользовался большим успехом у женщин. Я имею в виду, когда нью-йоркская знаменитость селится в такой дыре…

— Дженни, у меня к тебе вопрос, который, возможно, тебя удивит… Ты знала, что, когда Гарри приехал сюда, он был никто? Просто обыкновенный школьный учитель, который потратил все свои сбережения на то, чтобы снять дом в Гусиной бухте.

— Что? Но ведь он уже был писателем…

— Он выпустил один роман, но за собственный счет, и никакого успеха он не имел. Думаю, с его известностью получилось недоразумение, и он на нем сыграл, чтобы быть в Авроре тем, кем ему хотелось быть в Нью-Йорке. А поскольку потом он написал «Истоки зла» и прославился, иллюзия оказалась полной.

Она невесело рассмеялась:

— Ну и ну! Я не знала. Чертов Гарри… Помню наше первое с ним настоящее свидание. Я так волновалась в тот день. Даже дату помню, потому что был праздник. Четвертое июля 1975 года.

Я быстро прикинул в уме: 4 июля, то есть через несколько дней после поездки в Рокленд. Как раз тогда, когда Гарри решил выбросить Нолу из головы. Я попросил Дженни продолжать:

— Расскажи мне об этом Четвертом июля.

Она прикрыла глаза, как будто снова оказалась в прошлом.

— Это был прекрасный день. Гарри тогда пришел в «Кларкс» и предложил съездить вместе в Конкорд, посмотреть фейерверк. Сказал, что заедет за мной домой в шесть часов. В принципе моя смена кончалась в полседьмого, но я сказала, что мне очень удобно. А мама отпустила меня пораньше, чтобы я привела себя в порядок.

Пятница, 4 июля 1975 года

В доме семейства Куинн на Норфолк-авеню царила величайшая суматоха. Без четверти шесть, а Дженни была еще не готова. Она как фурия носилась вверх-вниз по лестнице в нижнем белье и с разными платьями в руках.

— Мама, а вот это, как ты думаешь? — спросила она, в седьмой раз появляясь в гостиной, где сидела мать.

— Нет, это не годится, — вынесла приговор Тамара, — у тебя в нем толстая попа. Ты же не хочешь, чтобы Гарри Квеберт подумал, что ты обжора? Примерь другое.

Дженни помчалась обратно наверх, в свою комнату, всхлипывая, что она уродина, что ей нечего надеть и что она так и останется одна до конца жизни.