Все приключения Шерлока Холмса - Джон Диксон Карр, Артур Конан Дойль (2014)

– Абсолютно верно. Мои открытия доказывают, что события, происходившие в доме, имеют более глубокую подоплеку, чем может показаться на первый взгляд. Поразмыслив как следует, я пришел к выводу, что нужно попытаться зайти с другого конца. Да что же это я, Уотсон! Не даю вам спать, когда мог бы рассказать все это завтра по дороге в Олдершот.

– Нет уж, благодарю. Вы завели свой рассказ слишком далеко, чтобы останавливаться на самом интересном.

– Покидая дом в половине восьмого вечера, миссис Баркли тепло простилась с мужем. Кажется, я уже упоминал, что она никогда не испытывала особенно пылкой любви к супругу, но кучер слышал, что она разговаривала с мужем весьма дружелюбно. Зато, вернувшись с собрания, она прямиком прошла в утреннюю столовую, явно не желая встречаться с мужем, и неожиданно потребовала чаю, что говорит о расстроенных чувствах. Когда же супруг пришел к ней сам, она разразилась гневными обвинениями. Следовательно, между половиной восьмого и девятью часами вечера произошло нечто совершенно изменившее ее отношение к мужу. Все это время рядом с миссис Баркли находилась ее подруга мисс Моррисон. Мне стало ясно, что она говорит неправду, заявляя, будто ей ничего не известно.

Первой моей мыслью было предположение, что мисс Моррисон состояла в любовной связи со старым солдатом и сообщила об этом его жене. Эта версия объясняла тот факт, что миссис Баркли вернулась домой разгневанная и набросилась на мужа с упреками, а также то обстоятельство, что мисс Моррисон не пожелала объясняться с полицией. Слова, подслушанные слугами, также частично подтверждали это предположение. Однако против этой версии говорило имя Давид, а также общеизвестная любовь полковника к жене. Еще у нас имеется некий мужчина, появившийся в комнате в разгар перепалки, хотя я допускаю, что он не имел отношения к ссоре.

Я долго не мог определиться, в каком направлении двигаться дальше. Наконец я отверг идею о любовной связи полковника, но еще больше утвердился во мнении, что мисс Моррисон знает причину внезапной ненависти миссис Баркли к своему мужу. В результате я избрал единственно верный путь: пошел к мисс Моррисон, объяснил ей причины, убедившие меня в том, что она располагает важными сведениями, и предупредил, что дальнейшее запирательство может обернуться для ее подруги тюремным заключением.

Мисс Моррисон оказалась крошечным воздушным созданием с белокурыми волосами и робким взглядом, однако ей никак нельзя отказать в проницательности и здравомыслии. Выслушав меня, она некоторое время сидела молча, потом повернулась ко мне с решительным видом и сделала следующее заявление, которое я для краткости изложу в сжатом виде.

– Я обещала Нэнси, что буду молчать, и слово есть слово, – сказала она. – Но если я могу помочь, когда ей предъявлено такое серьезное обвинение, притом, что сама она, бедняжка, ничего не может сказать в свою защиту из-за тяжелой болезни, думаю, я могу нарушить свое обещание. Я расскажу вам, что случилось тем вечером.

Мы вышли из церкви на Уот-стрит примерно в четверть девятого. Наш путь лежал через пустынную улочку Хадсон-стрит, где обычно не встретишь ни души. Улицу освещает всего лишь один фонарь с левой стороны; когда мы приблизились к нему, я увидела, что навстречу нам движется согнутый пополам мужчина. С плеча его свисал большой ящик на ремне. Человек был сильно изуродован: ему приходилось идти, согнув колени и склонив голову чуть ли не до самой земли. Когда мы сошлись, он поднял лицо, чтобы разглядеть нас в круге света, отбрасываемого фонарем. Увидев нас, он замер, словно пораженный громом, и мы услышали душераздирающий крик: «Бог мой – Нэнси!» Миссис Баркли побелела как мел и упала бы в обморок, если бы это жуткое существо не успело ее подхватить. Я собралась звать на помощь, как вдруг Нэнси, к моему удивлению, произнесла дрожащим голосом:

«Я думала, тебя уже тридцать лет нет в живых, Генри».