Все приключения Шерлока Холмса - Джон Диксон Карр, Артур Конан Дойль (2014)

– Черт побери, мистер Холмс! – воскликнул инспектор. – Через день-другой газеты будут трубить о бирлстоунской тайне, но где же тайна, если в Лондоне есть человек, заранее предсказавший это преступление? Нужно только арестовать его, и дальше все пойдет как по маслу.

– Несомненно, мистер Мак. Но как вы предполагаете арестовать так называемого Порлока?

Макдональд перевернул конверт, взятый у Холмса.

– Письмо отправлено из Кэмберуэлла[182] – это мало что нам дает. Фамилия, вы говорите, вымышленная. Да, сведений кот наплакал. Вы, кажется, упоминали о том, что посылали ему деньги?

– Два раза.

– Каким образом?

– Наличными, в кэмберуэллское почтовое отделение.

– Не потрудились посмотреть, кто приходил за ними?

– Нет.

На лице инспектора отразились недоумение и легкое возмущение.

– Почему?

– Потому что всегда держу слово. Получив первое письмо, я пообещал, что не буду пытаться выследить его.

– Полагаете, за ним кто-то стоит?

– Я знаю, что да.

– Тот профессор, о котором вы говорили?

– Совершенно верно!

Инспектор Макдональд улыбнулся, и его веки дрогнули, когда он бросил на меня взгляд.

– Не скрою, мистер Холмс, мы в Департаменте уголовного розыска считаем, что вы слегка помешались на этом профессоре. Я сам навел о нем справки. Он производит впечатление весьма почтенного, образованного и талантливого человека.

– Рад, что вы признали, что он талантлив.

– Да этого нельзя не признать! Узнав ваше мнение о нем, я поставил себе цель увидеться с ним. Мы разговаривали о солнечных затмениях. Понять не могу, как разговор зашел о них, но он взял рефлекторный фонарь, глобус и все объяснил за минуту. Дал мне почитать книжку, но, признаюсь, я ничего в ней не понял, хотя получил в Абердине хорошее образование. С таким худощавым лицом, седыми волосами и внушительной манерой говорить из него получился бы замечательный проповедник. Когда при расставании он положил мне на плечо руку, это походило на отцовское благословение перед тем, как отправить сына в холодный жестокий мир.

Холмс усмехнулся и потер руки.

– Замечательно! – сказал он. – Превосходно! Скажите, Макдональд, этот приятный и трогательный разговор происходил, полагаю, в кабинете профессора?

– Да.

– Великолепная комната, не так ли?

– Да, поистине превосходная, мистер Холмс.

– Вы сидели перед его письменным столом?

– Совершенно верно.

– Солнце светило вам в глаза, а его лицо оставалось в тени?

– Собственно, тогда уже стемнело, но я обратил внимание, что лампа была повернута в мою сторону.

– Этого следовало ожидать. Случайно, не заметили картину над головой профессора?

– Я мало что упускаю из виду, мистер Холмс. Вероятно, научился этому у вас. Да, я видел эту картину – молодая женщина, подперев голову руками, смотрит на тебя искоса.

– Ее написал Жан-Батист Грез.

Инспектор выказал интерес.

– Жан-Батист Грез, – продолжал Холмс, сведя кончики пальцев и откинувшись на спинку стула, – французский художник, пользовавшийся большим успехом с тысяча семьсот пятидесятого по тысяча восьмисотый год. Я имею в виду, разумеется, творческий период. Современные критики оценивают его еще выше, чем современники.

Взгляд инспектора стал рассеянным.

– Не лучше ли нам…

– Мы этим и занимаемся, – перебил его Холмс. – Все, о чем я говорю, важно и имеет прямое отношение к тому, что вы назвали бирлстоунской тайной. Собственно, в определенном смысле это можно назвать ее средоточием.

Макдональд слабо улыбнулся и умоляюще взглянул на меня.

– Я не поспеваю за вашей мыслью, мистер Холмс. Вы пропускаете звено-другое, и мне не удается преодолеть этот разрыв. Какая, скажите на милость, может быть связь между умершим художником и бирлстоунским убийством?