Все приключения Шерлока Холмса - Джон Диксон Карр, Артур Конан Дойль (2014)

Какое-то время мы сидели молча, погруженные в свои мысли. Что касается меня, то я ни на секунду не усомнился в правильности действий своего друга, хотя и не понимал пока их цели.

– Что ж, мистер Холмс, – заговорил наконец Лестрейд, – вы тут напустили столько туману, что даже ваш друг доктор Уотсон пребывает в недоумении. Может, все же поделитесь своими соображениями?

– Никакой версии пока нет. Я просто выясняю кое-какие факты.

– И упустите преступника за этим выяснением.

– Там видно будет. Кстати, викарий, а в каких отношениях состоит мисс Долорес с вашим племянником?

– Странно, что вы вдруг заговорили об этом, – удивился мистер Эппли. – Их отношения уже давно стали для меня источником беспокойства. Впрочем, ради справедливости должен добавить, причиной тому была исключительно молодая леди. По некой непонятной мне причине она вдруг страшно невзлюбила его. И хуже всего то, что не стеснялась показывать это на людях.

– Ага! Ну а мистер Эйнсворт?

– Эйнсворт слишком добр и благороден, чтоб последовать примеру своей невесты. Принимает все ее выпады почти как личное оскорбление.

– Вон оно как. Что ж, похвально. А вот, если не ошибаюсь, и они.

Дверь скрипнула, и в комнату вошла высокая грациозная девушка. Она переводила темные сверкающие глаза с одного из нас на другого, и в этом долгом испытующем взгляде читались враждебность и даже отчаяние. За ней следовал стройный светловолосый молодой человек с ясными и умными синими глазами. Он обменялся словами приветствия с преподобным Эппли.

– Кто из вас мистер Шерлок Холмс? – осведомилась юная леди. – Ах да! Полагаю, вы раскопали какие-то новые доказательства, верно?

– Я приехал выслушать их, мисс Дейл. Я много узнал об этом деле. Кроме разве что одного. Что действительно произошло в ту ночь, когда ваш дядя… умер.

– Вы как-то особо подчеркнули слово «умер», мистер Холмс.

– Но, моя дорогая, разве он мог произнести его иначе? – Молодой Эйнсворт изобразил подобие улыбки. – Ведь головка ваша забита самыми несуразными предрассудками, вы отчего-то вообразили, что гроза, разразившаяся в ночь на вторник, могла огорчить дядю. Но ведь она закончилась до того, как он умер.

– Откуда вы знаете?

– Доктор Гриффин сказал, что умер он не раньше трех часов ночи. А до этого с ним все было в порядке.

– Похоже, вы слишком уверены в этом.

Молодой человек растерянно взглянул на Холмса.

– Конечно, уверен. И мистер Лестрейд уже знает: в ту ночь я заходил в комнату три раза. По просьбе сквайра.

– Было бы неплохо изложить все факты с самого начала. Не начнете ли вы, мисс Дейл?

– Хорошо, мистер Холмс. В ночь на вторник дядя пригласил моего жениха и доктора Гриффина отобедать с ним в «Отдыхе праведника». Весь вечер он нервничал. Я приписала это воздействию надвигающейся грозы: рокотал гром, а дядя всегда боялся грозы. Но теперь я склонна приписывать это состоянию его духа. Весь вечер дядя нервничал все больше и больше, не помогало даже чувство юмора, присущее доктору Гриффину. И тут вдруг в дерево, стоящее неподалеку в роще, ударила молния. «Мне еще домой предстоит добираться, – сказал мистер Гриффин. – Надеюсь, ничего страшного со мной в грозу не случится». Знаете, он порой бывает просто невыносим, этот доктор!

«Что ж, рад тому, что мне никуда не надо ехать, – рассмеялся Джефри. – Дом оснащен прекрасными громоотводами». И тут мой дядя вскочил с кресла.

«Мальчишка, дурак! – закричал он. – Что ты такое мелешь? Ведь прекрасно знаешь, что здесь нет ни одного громоотвода!» Дядя стоял, дрожа как осиновый лист, и взгляд у него был безумный.

– Просто не верится, что я мог такое сказать, – наивно заметил Эйнсворт. – Ну, и тут он пустился рассказывать о своих ночных кошмарах…

– Ночных кошмарах? – переспросил Холмс.

– Да. Трелони жаловался, что ночами его донимают кошмары, а душа человека не должна чувствовать себя одиноко в ночи.