Левиафан - Борис Акунин (2006)

– She's so vulgar![7] – Однако откинула с уха свои бесцветные завитушки, чтобы не упустить ни единого слова.

– Знаете, – добродушно улыбнулся Свитчайлд, – я задавался этим вопросом. Ответить на него непросто, поскольку цена драгоценных камней колеблется в зависимости от рынка, но по состоянию на сегодняшний день…

– Да-да, уж пожалуйста, на сегодняшний, без времен царя Чандрагупты, – буркнул Гош.

– Хм… Я точно не знаю, сколько именно у раджи было бриллиантов, сколько сапфиров и сколько рубинов. Но мне известно, что больше всего он ценил изумруды, за что и получил свое прозвище. За годы его правления было приобретено семь бразильских изумрудов и четыре уральских, причем за каждый из них Багдассар отдал по бриллианту, да еще и приплатил. Видите ли, у каждого из его предков был свой любимый камень, которому тот отдавал предпочтение перед прочими и старался приобрести в первую очередь. Магическое число 512 было Достигнуто еще при деде Багдассара, и с тех пор главной целью правителя стало не увеличение количества камней, а повышение их качества. Камни, чуть-чуть не дотянувшие до совершенства или почему-либо не пользовавшиеся расположением правящего князя, продавались – отсюда и слава «брахмапурского стандарта», понемногу распространявшегося по миру. Взамен в ларец помещались иные, более ценные. Маниакальная одержимость «брахмапурским стандартом» доходила у предков Багдассара до безумия! Один из них купил у персидского шаха Аббаса Великого желтый сапфир весом в триста тандулов, заплатил за это чудо десять караванов слоновой кости, но камень был больше положенного размера, и ювелиры раджи отсекли все лишнее!

– Это, конечно, ужасно, – сказал комиссар, – но все-таки давайте вернемся к цене.

Однако на сей раз повернуть индолога в нужное русло оказалось непростое.

– Да погодите вы с ценой! – невежливо отмахнулся он от сыщика. – Разве в ней дело? Когда речь идет о благородном камне такого размера и качества, вспоминаешь не о деньгах, а о волшебных свойствах, издревле ему приписываемых. Алмаз, например, считается символом чистоты. Наши предки проверяли верность своих жен таким образом: клали алмаз спящей супруге под подушку. Если она верна, то немедленно обернется к мужу и, не просыпаясь, его обнимет. Если же изменяет, то заворочается и попытается сбросить камень на пол. И еще алмаз слывет гарантом непобедимости. Древние арабы верили, что в сражении победит тот полководец, который обладает алмазом большей величины.

– Древние арабы осибарись, – внезапно прервал вдохновенного оратора Гинтаро Аоно.

Все изумленно уставились на японца, очень редко принимавшего участие в общей беседе и никогда никого не перебивавшего. Азиат же поспешно произнес все с тем же смешным акцентом:

– В академии Сен-Сир нас учири, сьто бургундский герцог Карр Смерый специарьно взяр в сразение с сьвей-царцами огромный армаз «Санси», но это не спасро его от поразения.

Клариссе стало жаль беднягу – в кои-то веки вздумал блеснуть познаниями и так некстати.

Реплика японца была встречена гробовым молчанием, и Аоно мучительно покраснел.

– Да-да, Карл Смелый… – недовольно кивнул профессор и договорил уже без прежнего пыла. – Сапфир символизирует преданность и постоянство, изумруд развивает остроту взгляда и дальновидность, рубин оберегает от болезней и сглаза… Но вы спрашивали о стоимости сокровищ Багдассара?

– Я понимаю, что сумма баснословно велика, но все же могли бы вы хотя бы приблизительно предположить, сколько в ней нулей? – отчетливо, словно обращаясь к тупому ученику, произнесла мадам Клебер, лишний раз продемонстрировав, что жена банкира всегда таковой остается.

Кларисса же с удовольствием послушала бы еще про волшебные свойства драгоценных камней, разговора о деньгах она предпочла бы избежать. Кроме всего прочего, это еще и вульгарно.