Каждому своё 4 - Сергей Тармашев (2019)

– Паранойя – штука страшная, – криво усмехнулся Брилёв. – И, судя по поведению Снегирёвой, передается по наследству… – он замер на полуслове.

Все складывается! В секретном бункере ГРУ, предназначенном для спасения секретной ячейки агентов, вышколенных для работы в условиях ядерной войны, имеется секретный сейф с секретной картой. На которую нанесены объекты, полезные с точки зрения выживания ячейки и того, чьим инструментом она является. Никто не врет. Суперсложный сейф существует. Карта тоже. Разница лишь в том, что делал все это не мифический папочка-выживальщик, а профессионалы из соответствующего управления ГРУ. Достать ее может только Снегирёва, иначе бы Варяг сам ее привез. Но полевому агенту, который может погибнуть на поверхности в любой момент, давать доступ к столь ценным данным не имеет смысла. Доступ был у того, для кого предназначена агентурная ячейка. То есть у Менделеева или его генерала. В качестве страховки доступ дали тому, кто в случае активирования ячейки будет рисковать меньше всех. То есть штатному врачу. Все четко и логично. Поэтому Порфирьев уверен, что поездка за картой пройдет быстро и без проблем, а процесс извлечения сейфа и его последующее вскрытие займут несколько дней и могут закончится самоуничтожением документации. Не исключено, что на карте помимо просто складов отмечено много интересного, раз она так тщательно спрятана.

– Яковлева говорила, – Миронов печально покачал головой, – что даже после гибели родителей Снегирёва так не загоняла. Удары по голове не прошли даром. Хорошо, что не задело часть мозга, отвечающую за медицину. Но взгляд у нее теперь как у куклы.

– Согласен! – Полковник невесело вздохнул. – Хорошего мало! С Заремой мы прокололись, но никто не мог знать, что так получится, а медиков не хватало. Резюмируем: можем пойти на риск и позволить Снегирёвой покинуть Центр?

– Думаю, риск минимален, – уверенно заявил Миронов. – Варяг регулярно добирается туда-сюда за пятьсот километров, так что восемьдесят он точно преодолеет. Тем более дорогу он знает. Для надежности можно отправить с ним грузовик. Приготовить спасательную экспедицию на случай, если они не вернутся к исходу цикла антирада. Но сам Варяг уверен, что все пройдет без проблем. Технику мы подготовим, за сто шестьдесят километров проблем точно не будет.

– Окей! – Брилёв принял решение еще до того, как дослушал Миронова. – Решено. Пусть едут, эта карта нам нужна. Что насчет ангара? Порфирьев меня запугивал холодами в минус шестьдесят и отказами техники чуть ли не на ходу. Насколько это реально?

– Более чем, – помрачнел Миронов. – У нас нет арктического транспорта, все, что есть, рассчитано для эксплуатации при температурах не ниже минус шестидесяти. Но температура на поверхности продолжает опускаться, и как поведет себя техника при минус семидесяти можно только предполагать. В любом случае ничего хорошего нас не ждет. Нужно серьезно готовить технику к таким холодам. А еще лучше – вообще закончить все дела на поверхности к этому моменту и сидеть в бункере, не высовываясь. Мы просчитали: установить на первом уровне два биорегенератора не получится, там нужно слишком много работ проделать, включая подведение отдельного водоснабжения и отдельного насоса от системы смешения медицинских компонентов. Проще установить их в обычном медотсеке, сэкономим массу ресурсов, и нет риска что-либо испортить в общей системе. Поэтому мы хотели, чтобы в первую очередь Варяг привез из Росрезерва токарно-фрезерный комплекс и биорегенераторы. Вдруг потом уже не на чем будет все это везти. – Инженер замялся. – Или некому…

– Он настаивает на первоочередном строительстве ангара, – произнес Брилёв. – Я согласен с его доводами. Нам нужны складские площади. Обязательно – теплые. Чтобы склады и то, что будет там лежать, могли пережить эти минус семьдесят. Займитесь этим в первую очередь.