Механический ангел - Кассандра Клэр (2012)

— Вы слышали ее, — наконец обратился Мортмэйн к своим механическим слугам. — Отведите девушек вниз. Но ни в коем случае не причиняйте им вреда. — Он улыбнулся, вот только улыбка его была не радостной и доброй, а скорее глумливой. — Оставьте мисс Грей со мной.

* * *

Уилл еще даже не успел войти в главные двери Академии, как почувствовал, что все вокруг него пропитано злом. Казалось, сам воздух был напоен демонической жестокостью. Первый раз подобное чувство охватило его в двенадцать лет, когда он держал в руках обломки шкатулки… В общем, он никогда не думал, что подобное может случиться с ним в стенах Академии.

Первое, что он увидел, переступив через порог, это тело Агаты. Женщина лежала на спине, уставившись в потолок остеклевшими глазами. На груди ее простое серое платье было пропитано кровью. Волна ослепляющего, безудержного гнева затопила Уилла, и он на какой-то момент потерял способность мыслить разумно. Однако юноша постарался взять себя в руки: он что есть силы прикусил губу, закрыл глаза и тяжело вздохнул.

Признаки борьбы были повсюду — искореженные куски металла, согнутые и сломанные механизмы, лужи крови, мешающейся с лужами машинного масла. У лестницы Уилл наступил на что-то, что при ближайшем рассмотрении оказалось обломками пестрого зонтика Джессамины.

На нижних ступенях лестницы в луже густой алой крови лежал Томас. Меч, на клинке которого ясно были различимы зазубрены и сколы, словно им рубили камни, валялся неподалеку. Из груди конюха торчал искривленный кусок металла. «Напоминает полотно пилы», — отметил Уилл, опустившись на колени рядом с Томасом.

От ярости перехватило дыхание, во рту появился мерзкий металлический привкус. Во время битвы Уилл всегда старался сохранять хладнокровие, иначе ему было не выжить. Все эмоции он оставлял на потом или же вовсе пытался загнать их как можно глубже, притвориться, обмануть самого себя. Когда ему исполнилось двенадцать, он, впервые столкнувшись с настоящей бедой, попытался убедить себя в том, что ничего особенного не произошло. За прошедшие после того случая годы он только усовершенствовал свое умение прятаться от самого себя. И вот теперь его сердце, глупое сердце, разрывалось на части от внезапно охватившей его боли и тоски. Однако, когда юноша заговорил, голос его звучал спокойно и ровно:

— Здравствуй, Томас, вот я и вернулся… Здравствуй и… прощай. — Уилл медленно закрыл глаза друга. — Да упокоится твоя душа с миром…

И тут вдруг Томас крепко схватил его за запястье. Уилл ошеломленно посмотрел вниз. Взгляд остекленевших, подернутых смертной пеленой глаз Томаса рассеянно скользил по нему.

— Нет… — прохрипел он. Слова явно давались ему с большим трудом. — Я… проиграл… был слаб…

— Замолчи, ты защищал Академию и сделал все возможное и даже невозможное, — пылко возразил ему Уилл. — Ты сделал то же, что сделал бы любой из нас.

— Нет… — Томас закрыл глаза, словно с этим словом из его тела ушли все силы. Грудь его тяжело поднималась и опускалась. Рубашка уже была вся красной от крови. — Ты бы смог их… остановить… Уилл… А я… нет…

— Томас… — прошептал Уилл. Он хотел было сказать: «Лежи тихо, скоро подоспеет помощь, и с тобой все будет хорошо», но вдруг понял, что хорошо уже не будет. Как бы он хотел, чтобы вместо него последним человеком, которого увидел Томас, был Джем. Уж он-то, как никто другой, мог утешить умирающего и облегчить его страдания. Джем мог заставить кого угодно поверить в благоприятный исход.

— Она жива, — продолжал Томас, не открывая глаз.

— Что? — Слова кучера застали Уилла врасплох.

— Ты же вернулся… из-за нее. Из-за… Тесс. Она сейчас с… с Софи… — Он закашлялся, и из его рта хлынула кровь. Однако умирающий, казалось, не замечал этого. — Позаботься о Софи… Уилл. Софи…