Мистер - Эрика Джеймс (2019)

– Да. Много-много книг. На албанском и английском. Я хотела стать преподавателем английского языка. – Посерьезнев, она переводит взгляд на шахматную доску.

«А стала уборщицей, сбежавшей от торговцев женщинами».

– Тебе нравится читать?

– Да. – Алессия вновь улыбается. – Особенно на английском. Моя бабушка тайно провезла книги в страну.

– Ты рассказывала. Она сильно рисковала.

– Да, это было опасно. Коммунисты запретили книги на английском языке.

«Запретили?!» Я вновь осознаю, что знаю слишком мало о ее родине.

«Дурак, сосредоточься на игре!»

Я «съедаю» черного коня и самодовольно гляжу на Алессию. Передвинув ладью на три квадрата, она хихикает.

– Schah… ой, то есть шах!

«Черт!»

– Это была наша первая и последняя игра в шахматы, – ворчу я, недовольный собой.

«Словно с сестрой играю – Марианна тоже вечно у меня выигрывает».

Заправив за ухо прядь волос, Алессия отпивает еще один глоток вина и принимается с довольным видом покручивать между пальцами свой золотой крестик.

Меня побеждают. Я посрамлен.

«Сосредоточься!»

Спустя три хода Алессия все-таки выигрывает.

– Шах и мат!

От ее торжественного вида у меня перехватывает дыхание.

– Хорошо играешь, Алессия Демачи, – шепчу я, охваченный желанием. – Очень хорошо.

– Я с шести лет играла в шахматы с дедушкой, – опуская взгляд на доску, с застенчивой улыбкой признается она. – Он был… как это по-английски? – дьявольски хорошим шахматистом. И хотел всегда выигрывать. Даже у ребенка.

– Он хорошо тебя научил, – восстановив душевное равновесие, бормочу я.

Больше всего мне хочется взять Алессию прямо здесь, на диване. Однако для начала надо бы поесть.

– Он еще жив?

– Нет, умер, когда мне было двенадцать.

– Соболезную.

– Он прожил хорошую жизнь.

– Ты сказала, что хотела стать преподавателем английского языка. Что тебе помешало?

– Университет закрыли из-за отсутствия денег, вот мое учение и прервалось.

– Паршиво.

– Точно, паршиво. – Алессия хихикает. – Зато мне понравилось заниматься с маленькими детьми. Учить их музыке, читать им английские книги. Но только два дня в неделю, потому что я… как это на английском… А! Неквалифицированный преподаватель. Также я помогала маме по дому. Сыграем еще раз?

Я качаю головой.

– Моему самолюбию нанесен сокрушительный удар. Есть хочешь?

Она кивает.

– Хорошо. Рагу пахнет изумительно.

Тушеная говядина с черносливом – мое любимое блюдо в исполнении Джесси. Она готовила его во время зимней охоты, когда Кит, Марианна и я служили загонщиками, выгоняя птиц под выстрелы. Потрясающий запах, а я умираю от голода после наших сегодняшних развлечений.

Алессия настояла на том, чтобы разложить еду по тарелкам, пока я накрываю на стол. Я тайком наблюдаю за тем, как она хлопочет на кухне. Ее движения точны и изящны, в них столько небрежной, чувственной грации, что я не удивлюсь, если Алессия занималась танцами. Она поворачивается, и великолепные волосы рассыпаются вокруг ее сказочно прекрасного лица. Элегантным движением Алессия отводит их в сторону. Длинные тонкие пальчики уверенно держат нож, которым она нарезает исходящий паром печеный картофель. Сосредоточенно хмуря брови, она кладет в картофель масло и слизывает кусочек с пальца.

У меня в паху все напрягается.

«Боже мой…»

Алессия поднимает голову и ловит мой взгляд.

– Что-то не так?

– Все хорошо, – хриплю я. – Просто смотрю на тебя. Ты прелесть. Я рад, что ты здесь, со мной. – Я обнимаю ее, застав врасплох, и быстро целую.

– Я тоже рада, Максим, – робко улыбнувшись, признается она.

Мои губы разъезжаются в широкой улыбке. Обожаю слушать, как она с акцентом произносит мое имя!

– Давай поедим. – Я беру тарелки.

Тушенная с черносливом ароматная говядина просто тает во рту.