Мистер - Эрика Джеймс (2019)

– С ней все давно кончено. Лучше расскажи о своей семье. У тебя есть братья или сестры? – спрашиваю я, пытаясь нащупать новую тему для беседы.

– Нет, – коротко отвечает она, видимо, раздумывая о Меган.

– А родители?

– Отец и мать, как у всех. – Алессия приподнимает тонкие, красиво изогнутые брови.

«Ага! У восхитительной мадемуазель Демачи прорезались зубки».

– А какие они? – спрашиваю я, предвкушая интересные ответы.

– Моя мама очень… храбрая.

О матери Алессия говорит мягко и печально.

– Храбрая?

– Да.

Девушка заметно мрачнеет и снова отворачивается к окну.

Понятно. О матери говорить не хочет.

– А отец?

Алессия качает головой и пожимает плечами.

– Обыкновенный албанец.

– И что это значит?

– Ну… человек старой закалки, и я не… как сказать… Мы не смотрим друг другу в глаза.

Судя по выражению лица Алессии, этой темы тоже лучше не касаться.

– Расскажи мне об Албании.

Ее нежное личико расцветает.

– Что ты хочешь узнать?

Она смотрит на меня сквозь длинные темные ресницы, и мышцы в паху скручиваются в тугой узел.

– Все, – шепчу я.

Я смотрю на нее и в оцепенении слушаю рассказ. Алессия – красноречивая и страстная рассказчица, она рисует яркую картину своего дома и страны. Албания в ее рассказе предстает особым государством, где самое главное место отводится семье. Это древняя страна, пережившая за столетия влияния нескольких культур и идеологий. Албания смотрит и на восток и на запад, но большинство населения все же склоняются к европейскому образу жизни. Алессия гордится городком, в котором родилась: Кукес – крошечная точка на севере страны в районе границы с Косово, и Алессия может бесконечно рассказывать о прекрасных озерах и реках с быстринами, хотя больше всего она любит горы, окружающие Кукес. Алессия преображается, говоря о природе. Ей очень не хватает родных мест.

– И вот почему мне нравится здесь. В Корнуолле тоже прекрасная природа.

Нас прерывают: Меган приносит пироги с рыбой. Звякнув тарелками о стол, она уходит, не сказав ни слова. На лице у нее написано всегдашнее презрение, но пироги с рыбой теплые, и вроде бы на них никто не плевал.

– Чем занимается твой отец? – осторожно спрашиваю я.

– У него гараж. Он чинит автомобили. Шины. Механические штуки.

– А твоя мать?

– Домохозяйка.

Спросить бы Алессию, почему она покинула Албанию, но я не хочу ей напоминать об ужасной поездке в грузовике.

– А что ты делала в Кукесе?

– Сначала училась. Потом университет закрыли, и я работала в садике, с маленькими детьми, иногда играла на пианино…

Ее голос стихает. Не пойму, то ли на нее накатывает ностальгия, то ли по другой причине.

– Расскажи мне о своей работе, – просит она.

Алессии не терпится поговорить о другом, однако я не готов открыть о себе правду, и потому разглагольствую о вечерах в клубе и диджействе.

– А еще я устраивал дискотеки в Сан-Антонио и на Ибице. Там умеют веселиться.

– Так вот зачем тебе столько пластинок!

– Да, – подтверждаю я.

– А какую музыку ты любишь больше всего?

– Всю. У меня нет любимого жанра. А ты? Когда ты начала учиться играть на пианино?

– Мне было четыре года.

«Вот это да! Рано…»

– Ты изучала в университете музыкальную гармонию? Или что-то вроде того?

– Нет.

Еще интереснее…

Мне нравится смотреть, как Алессия ест. Щеки порозовели, глаза горят, и после двух бокалов пива она, наверное, слегка опьянеет.

– Хочешь еще что-нибудь? – спрашиваю я.

Она качает головой.

– Пошли.

Яго сам приносит нам счет. Видимо, Меган отказалась, или у нее перерыв. Я оплачиваю счет и, взяв Алессию за руку, выхожу из паба.

– Давай зайдем на минутку в магазин, – прошу я.

– Хорошо.