Королевство гнева и тумана - Сара Маас (2016)

— Я видела совсем маленький кусочек мира смертных. Моего отца называли королем торговцев. Дела заставляли его часто разъезжать по миру смертных. Но я была слишком мала, чтобы сопровождать его в путешествиях. Когда мне было одиннадцать, отец разорился. Корабли, которые он послал в Бхарат, попали в бурю и утонули. Целых восемь лет моей семье прошлось прозябать в нищете. Мы поселились в захолустной деревушке, неподалеку от стены. Я не могу рассуждать обо всем мире смертных, поскольку не видела его. А то, с чем приходилось сталкиваться… тяжелый, жестокий мир. Мне кажется, в Притиании сословные различия не так ясно выражены. А в той части смертного мира, где я жила, все определяли деньги. Либо у тебя есть деньги, и ты стремишься их сохранить и приумножить, либо денег у тебя нет, и тогда ты обречен на голод и ищешь любые способы выжить.

Я еще отпила вина. Про мою охоту Таркину знать не обязательно.

— А потом отцу снова улыбнулась удача… Он сумел выбиться из нищеты. Я в то время уже жила в Притиании.

У меня сдавило сердце. Казалось, вместо клубники я проглотила кусочки морского стекла.

— И знаешь, бывшие друзья отца, которые палец о палец не ударили, чтобы помочь ему в тяжелые годы, которые злорадно наблюдали, как мы голодаем, вдруг поспешили возобновить с ним дружбу. Нас пугали чудовищами Притиании. Но уж лучше притианские чудовища, чем те, кто обитает по другую сторону стены. Там нет магии. Там нет многого, что есть здесь. И деньги там решают все.

Таркин кривил губы, раздумывая над моими словами.

— Если бы разразилась война, ты бы стала защищать вероломных друзей своего отца?

Он задал опасный вопрос. Вопрос с подвохом.

— Я бы защищала отца и двух моих сестер, которые живут вместе с ним. Что же касается этих лизоблюдов и напыщенных пустышек… Я не буду сожалеть, если их мир рухнет.

Мне вспомнилась семья жениха Элайны, исходящая ненавистью к Притиании.

— В Притиании тоже есть те, кто мечтал бы уничтожить существующий порядок вещей. Например, упразднить дворы.

— Это как? Избавиться от верховных правителей?

— Возможно. Но основные усилия бунтовщиков направлены на то, чтобы лишить фэйцев привилегий, которыми они наделены с минуты рождения. У фэйри таких привилегий нет. Даже само слово «фэйри» кажется бунтовщикам оскорбительным. Возможно, ты идеализируешь Притианию и не знаешь, что нравы нашего мира куда более похожи на ваши, чем кажется. Есть дворы, где последние слуги из числа фэйцев имеют больше прав, чем самые богатые фэйри.

Я вдруг вспомнила, что мы с Таркином беседуем не наедине. Плавучий дворец был полон гостей с острым фэйским слухом.

— А ты согласен с этими бунтовщиками? Нужно ли менять сложившееся положение?

— Я еще очень молодой верховный правитель, — сказал Таркин. — Мне едва восемьдесят исполнилось.

«Значит, когда Амаранта захватила власть, ему было тридцать», — подумала я. А Таркин продолжил:

— Возможно, другие назовут меня неопытным, даже глупым, но я повидал достаточно жестокостей, вызванных сословным происхождением. Я знал немало прекрасных фэйри, страдавших лишь оттого, что родились не на той сословной стороне. Даже внутри моих резиденций я вынужден сохранять правила, существующие испокон века. Когда фэйри работают, их не должно быть ни видно, ни слышно. Но я хотел бы однажды увидеть Притианию, где фэйри обладают правом голоса и иными правами. И чтобы так было везде, а не только в моих родных землях.

Я пристально вглядывалась в него, пытаясь заметить хоть малейшие признаки обмана и лицемерия. Но Таркин говорил то, что думал.

Я находилась у него в гостях, и мне предстояло его обокрасть. А если честно спросить его о Книге и попросить? Отдал бы он мне Книгу — или даже в нем слишком глубоко укоренились традиции предков?

— Что означает твой взгляд? — осторожно спросил Таркин, опуская мускулистые руки на золотистую скатерть.