Отец моего жениха - Алайна Салах, Ольга Джокер (2019)

В течение часа я со скрупулезностью следователя листаю многостраничные отчеты по Диминой платиновой Визе и прихожу к выводу, что проблемы у его есть, но не с азартными играми. На самом деле, проблема всего одна и заключается в том, что Дима зажрался. Огромные счета из увеселительных заведений, гигантские суммы, оставленные в тряпичных бутиках и массажных салонах, сто пятьдесят тысяч за аренду целого кинотеатра… Если так продолжится и дальше, то лет через пять он меня попросту разорит.

Я откидываюсь на спинку кресла и закрываю глаза. Мне необходимо подумать, как правильнее всего будет разрешить эту ситуацию с сыном, в которую я сам себя загнал своей занятостью и отстраненностью. Я не силен в разговорах по душам, но сейчас этого не избежать. Мне надо поговорить с Димой и по поводу Юли и по поводу его заоблачных трат.

Полчаса назад Конников предоставил мне дополненное досье на рязаночку и подтвердил, что история про бабулю с батонами действительно имела место. Об отважном поступке Живцовой Юлии Владимировны и, правда, писали в газетах, и из новых данных отчета я понял, что она вообще склонна к волонтерской деятельности. По сему выходит, что рязанка не такая и плохая, так что я пришел к выводу: пусть ребята встречаются, пусть даже живут вместе. Но по поводу свадьбы мнения не поменял — рано Диме жениться.

Беру со стола мобильный и набираю сыну. Он отвечает со второго гудка, подозреваю, в надежде на то, что я изменю мнение по поводу мотоцикла. Тут мне порадовать его нечем.

— Дим, после занятий подъедь ко мне в офис. Разговор важный есть.

Сын появляется в моем кабинете через сорок минут, выглядя немного взволнованным. Садится в кресло напротив и, задержавшись взглядом на моей руке, лежащей на стопке листов, напряженно уточняет.

— О чем-то хотел поговорить?

Я подталкиваю распечатку выписки к краю стола на случай, если Дима решит отпираться и сразу приступаю к неприятной части намеченного разговора:

— Хотел поговорить о твоих чрезмерных тратах, Дима. За последние два месяца они сильно выросли, и я бы хотел бы услышать от тебя причину.

— Это Москва, пап, — произносит он с таким видом, словно открывает неразумному мне суровую истину бытия. — Жизнь здесь дорогая.

— За идиота меня держать не нужно, Дима, — говорю немного раздраженно. — Я в Лондоне живу и прекрасно осведомлен, что означает «дорогая жизнь». Самое дорогое в Москве — это жилье, но ты ипотечными взносами вроде как не обременен.

Дима удается несколько секунд удержать мой взгляд, после чего он сдается, отводя его в сторону. Напрягается сильнее. Обеспокоен, что могу отправить его в свободное денежное плавание. Такие угрозы исходили от меня, когда сыну исполнилось восемнадцать, и он вдруг возомнил себя властелином мира: спускал деньги на малознакомых друзей, тусовки, клубы и девочек. Тогда поутих, но сейчас вся эта мишура, очевидно, вернулась снова.

— Пап… — Дима поднимает глаза, выглядя потерянным. — я ведь сейчас не один… у меня есть Юля. Девушки обожают подарки, развлечения всякие. Ты и сам должен понимать, что сыну Молотова не пристало выглядеть жмотом. К тому же у Юльки всегда поклонников куча была, и я стараюсь быть для нее лучшим. Не хочу, чтобы она меня бросила.

— Она у тебя выпрашивает подарки? — осведомляюсь осторожно, пока мысленно начинаю прощаться с идеей благословения их отношений.

— Нет, напрямую никогда не просила, но я знаю, что ждет. Разве не должен мужчина баловать свою женщину?

Дима замолкает, а во мне вновь поднимается чувство негодования, граничащее с гневом. Да, Молотов. И тебя рязанка почти обвела вокруг пальца своими невинными глазами и хлебо-булочными подвигами. Все-таки расчетливой стервой оказалась. Влюбила в себя избалованного оболтуса Диму и веревки из него вьет. Теперь понятно, почему сын так поспешно решил жениться — думает, что так ее возле себя удержит.