Мир валькирий - Алексей Ковальчук (2018)

Сколько так пролежал без сознания, не знаю. Очнулся от ощущения всемирного потопа вокруг. Дождь, практически ливень, заливал меня с ног до головы, добавляя организму новые впечатления. Попытался снова открыть глаза. Открыть-то открыл, но разглядеть что-то, кроме хмурого неба над головой и воды, льющейся с небес, не получилось. Пересохшее горло тут же дало команду открыть рот, что я с превеликим удовольствием и выполнил. И пока живительная влага удовлетворяла желание пить, в мозг ворвалась паническая мысль: «Где «скорая»? Почему никто не приходит на помощь?» Трасса из Пскова на Санкт-Петербург, по которой я возвращался с дачи родителей домой в Питер, в воскресенье днём была более чем оживленной. И наличие пострадавших – наверняка не я один – от падения метеорита не оставило бы равнодушными многих сердобольных автолюбителей. Но никого не было. Я же не пять секунд валяюсь, чтобы ко мне никто не успел подойти.

Прислушался к организму, молотобойцев в голове сменили златокузнецы, вооруженные молоточками поменьше. «Когда уже и эти отпуск возьмут?» – страдальчески поморщился я. Руки и ноги слушались практически идеально, легкая проверка – осторожно поднять, согнуть – не выявила переломов и не добавила новых болезненных ощущений. А это уже очень хороший результат – после такого столкновения и выжить-то шансов немного, а тут даже переломов нет. Как там основное тело? Надо же, и здесь всё хорошо: дышу ровно, нигде не давит и не колет, похоже, слоны мне всё-таки померещились. На всякий случай принюхался. Ан нет, кто-то всё-таки отвалил кучу, и была она совсем рядом. Я недовольно поморщился, потом подумал и поморщился уже от самого себя. Вот что человек за скотина такая неблагодарная? Нет чтобы благодарить Бога за то, что оставил в живых, позволяя и дальше радоваться жизни, а я тут нос недовольно морщу.

Дождь, поначалу живительный, тоже перестал мне нравиться: во-первых, крупные капли затекали в нос, заставляя постоянно отфыркиваться, во-вторых, стало холодно, все-таки начало сентября – не самый теплый месяц в Петербурге. Надо вставать, иначе околею тут, не успев порадоваться чудесному спасению. Выжить в такой аварии, а потом сдохнуть от пневмонии – вот будет прикол.

Осторожно перекатившись на правый бок и помогая себе руками, принял сидячее положение. Вроде бы все хорошо: кроме слабости и уже не такого сильного стука в голове, жаловаться было больше не на что. Все еще неуверенно поднялся на ноги. Ливень, перешедший в сильный дождь, мешал разглядеть, что находится вдали. Но мне так далеко и не надо было, потому что я находился примерно в центре немаленькой поляны, в самом узком месте шириной метров в сто, а вокруг был густой сосновый лес. «Повезло, – мрачно подумал я, – по сосновому лесу ходить намного проще. Только вот дорога где?» Моя старенькая «десятка» катапультой, как самолеты, не оснащена, поэтому предположение, что меня выбросило вместе с креслом и на парашюте опустило на эту поляну, не выдерживало никакой критики. Валялось бы рядом кресло с парашютом, тогда да, я бы даже поверил в гениального инженера тольяттинского автозавода, впихнувшего такой офигительный девайс в мою машину.