Полиция - Ю. Несбё (2013)

Катрина Братт посмотрела на часы. Десять минут десятого. На улице, вполне вероятно, стоял неожиданно мягкий весенний вечер. А здесь, в подвале, был прохладный, сырой зимний вечер. Она перевела взгляд на Бьёрна Хольма, почесывающего свою рыжую бороду. На Столе Эуне, рисующего в блокноте. На Беату Лённ, сдерживающую зевок. Они сидели перед монитором компьютера, который заполняла фотография трамвайного стекла, сделанная Беатой. Они немного обсудили то, что на нем было нарисовано, и пришли к выводу, что, даже если они поймут значение этих знаков, это едва ли поможет им поймать Валентина.

И Катрина снова рассказала им о подозрении, что кто-то еще побывал в хранилище вещдоков одновременно с ней.

— Наверное, кто-то из сотрудников хранилища, — сказал Бьёрн. — Но согласен, странновато как-то, что он не включил свет.

— Дубликат ключа от хранилища сделать нетрудно, — произнесла Катрина.

— А может, это не буквы, — заговорила Беата. — Может, это цифры.

Они повернулись к ней. Ее взгляд не отрывался от монитора.

— Единицы и нули. А не «i» и «о». Как в бинарном коде. Ведь единица означает «да», а ноль — «нет», верно, Катрина?

— Я пользователь, а не программист, — ответила Катрина. — Но да, это так. Как мне объяснили, единица пропускает электричество, а ноль его останавливает.

— Единица означает действие, а ноль — бездействие, — сказала Беата. — Быть. Или не быть. Быть. Или не быть. Единица. Ноль. Ряд за рядом.

— Как гадание на ромашке.

Они посидели в тишине, нарушаемой только вентилятором в компьютере.

— Матрица заканчивается нулем, — сказал Эуне. — Не быть.

— Если он ее закончил, — возразила Беата. — Может, он просто должен был сойти на своей остановке.

— Случается, что серийные убийцы останавливаются, — сказала Катрина. — Исчезают. И никогда не повторяются.

— Это исключение, — ответила Беата. — Ноль или не ноль, кто из вас думает, что цель нашего палача полицейских — остановиться? Столе?

— Катрина права, но я боюсь, что этот не остановится.

«Боюсь», отметила Катрина и чуть было не озвучила свои мысли: что она боится обратного, того, что теперь, когда они подобрались так близко, он остановится и исчезнет. Что из-за этого стоит рискнуть. И что да, в худшем случае она бы согласилась пожертвовать еще одним коллегой ради поимки Валентина. Это была нездоровая мысль, но она не покидала ее. Потерю еще одной полицейской жизни можно было пережить, правда можно. А вот исчезновение Валентина — нельзя. И она зашевелила губами в немом заклинании: «Еще один раз, гад. Нанеси еще один удар».

У Катрины зазвонил мобильник. Она определила по номеру, что звонят из Института судебной медицины, и сняла трубку.

— Здравствуйте. Мы проверили кусок жвачки из того дела об изнасиловании.

— Да?

Катрина почувствовала, как кровь быстрее побежала по венам. К черту все слабые теории, здесь есть hard evidence.[57]

— К сожалению, нам не удалось выделить ДНК.

— Что? — Ей на голову как будто вылили ведро ледяной воды. — Но… но в жвачке должно быть полно слюны!

— Так иногда бывает, к сожалению. Мы, конечно, можем проверить еще раз, но с этими убийствами полицейских…

Катрина отключилась.

— Они ничего не нашли в жвачке, — тихо произнесла она.

Бьёрн и Беата кивнули. Катрине показалось, что на лице Беаты она заметила тень облегчения.

В дверь постучали.

— Да! — прокричала Беата.

Катрина уставилась на железную дверь. У нее появилась внезапная уверенность, что за дверью находится он. Высокий, светловолосый. Он передумал и пришел спасти их из бедственного положения, в котором они оказались.

Железная дверь открылась, и Катрина выругалась про себя. В помещение вошел Гуннар Хаген.

— Как дела?

Беата потянулась, подняв руки вверх: