Полиция - Ю. Несбё (2013)

Первое, что сделал Харри, когда они прибыли на место преступления, — взял на анализ образец ткани, который с мигалкой был отправлен в Институт судебной медицины. Для проведения полного анализа ДНК требовалось время, но первые цифры кода можно было получить довольно быстро. А им только это и было нужно. Все следователи по особо тяжким, занимавшиеся как тактическими, так и техническими вопросами, зарегистрировали свои ДНК в регистре на случай, если они по неосторожности оставят свои следы на месте преступления. В последние годы регистр был дополнен ДНК полицейских, первыми прибывающих на место преступления и ответственных за оцепление, а также людей, не работающих в полиции, которые теоретически могли оказаться на месте преступления. Простой расчет вероятности говорил, что, если у них будут три-четыре первые цифры кода из одиннадцати, они смогут вычеркнуть из списка большинство полицейских. А с пятью-шестью цифрами — всех. Ну, то есть, если он прав, всех за исключением одного.

Харри посмотрел на часы. Он не знал почему, не знал, что именно им надо успеть, но знал, что у них совсем нет времени. Что у него совсем нет времени.

Столе Эуне оставил машину перед воротами школы и включил аварийку. Он слышал звук собственных торопливых шагов, эхом отдающийся от зданий, окружающих школьный двор. Одинокий звук детства. Звук, напоминающий об опоздании на урок. Или о летних каникулах, когда все уехали из города, а тебя оставили. Он распахнул тяжелую дверь, побежал по коридору; теперь эха не было слышно, только его хриплое дыхание. Вот и дверь в ее класс. Разве нет? В группу или в класс? Вот как мало он знал о ее буднях. Вот как мало он ее видел в течение последнего полугода. Вот сколько он хотел знать. Вот сколько времени с этих пор он будет проводить с ней. Если только, если только…

Харри оглядел помещение бара.

— Замок на двери черного хода открыт отмычкой, — произнес полицейский позади него.

Харри кивнул. Он видел следы взлома вокруг замка.

Отмычка. Полицейская работа. Вот почему сигнализация не сработала.

Харри не видел никаких следов борьбы, ничего не было перевернуто, не валялось на полу, стулья и столы стояли в том же положении, в каком было бы естественным оставить их после окончания рабочего дня. Владелец бара был на допросе. Харри сказал, что ему нет надобности встречаться с ним. Но не говорил, что не хочет встречаться с ним. Он ничем это не объяснил. Не хотел рисковать быть узнанным.

Харри посмотрел на барный стул у стойки и вспомнил, как сидел на нем в тот вечер с непочатым стаканом «Джима Бима» перед собой. Русский подошел сзади и попытался вонзить лезвие своего сибирского ножа в его сонную артерию. Титановый протез кончика пальца Харри помешал ему. Владелец бара испуганно стоял за барной стойкой и просто наблюдал, как Харри дотянулся до штопора. Кровь окрасила пол под ними, как только что открытая перевернутая бутылка красного вина.

— Пока никаких следов, — сказал Бьёрн.

Харри снова кивнул. Конечно нет. Это место было полностью в распоряжении Бернтсена, у него было время, чтобы убрать за собой, прежде чем намочить ее, облить ее… Слово пришло к нему против его желания: замариновать ее.

А потом он зажег зажигалку.

Раздались первые ноты песни «She» Грэма Парсонса, и Бьёрн поднес мобильный к уху:

— Да? Совпадение в регистре? Подожди…

Он достал карандаш и свой бессменный блокнот «Молескин». Харри подозревал, что Бьёрну настолько нравилась патина на обложке, что он вырывал использованные странички из книжки и вставлял в обложку новые листки бумаги.

— Не осужденный, нет, но расследовал убийства. Да, мы, к сожалению, думали, что так может случиться. И его имя?

Бьёрн положил блокнот на барную стойку, готовый записывать. Но кончик карандаша замер:

— Как, ты сказал, зовут отца?

По голосу коллеги Харри понял: что-то случилось. Что-то ужасное.