Ведьма - Камилла Лэкберг (2019)

– Нет, Марте нужно согреться и надеть сухую одежду. – Пастор обернулся к младшей служанке. – Стина может сделать горячую ванну?

Та присела и побежала впереди них в дом, чтобы согреть воду.

– Я принесу ее сухую одежду, – сказала Элин.

Нехотя оставила она Пребена и Марту, проведя рукой по макушке девочки и поцеловав ее в холодный лобик.

– Мама сейчас придет, – сказала она, когда Марта захныкала.

– Что тут происходит? – сердито спросила Бритта, появляясь в дверях – видимо, услышав шум и крики во дворе. Увидев Марту на руках у Пребена, она стала белее рубашки мужа. – Что… что…

Глаза у нее округлились от удивления. Элин молилась про себя – молилась, как никогда раньше, чтобы Господь вразумил ее и не позволил ей убить Бритту на месте. И ее молитвы были услышаны. Элин удалось промолчать, но на всякий случай она повернулась на каблуке и ушла за сухой одеждой. Она не слышала, что Пребен сказал жене, но успела поймать взгляд, который он бросил на нее. Впервые в жизни она увидела, что ее сестра напугана. Но за страхом скрывалось что-то еще, что напугало Элин. Ненависть, пылавшая ярче адова огня.

* * *

Дети играли на первом этаже. Патрик был на работе, и Эрика попросила Кристину побыть с ними еще немного – чтобы спокойно поработать. Оставаясь одна с детьми, она тоже пыталась сесть за компьютер, но невозможно сосредоточиться, когда каждые пять минут тебя окликает детский голосок. Всегда кто-нибудь хочет есть или писать. Впрочем, Кристина не возражала против того, чтобы остаться, – Эрика была бесконечно благодарна ей за это. Что ни говори о ее свекрови, но та прекрасно ладит с детьми и всегда готова помочь. Иногда Эрика размышляла над тем, как вели бы себя ее родители в роли бабушки и дедушки. Поскольку они умерли еще до рождения детей, она знала, что никогда не получит ответа на этот вопрос; однако ей хотелось думать, что дети смягчили бы сердце ее матери – что они, в отличие от них с Анной, смогли бы пробиться через тот панцирь, которым окружила себя мама.

Теперь, зная ее историю, Эрика давно уже простила ее – и предпочитала думать, что Эльси стала бы для своих внуков доброй и заботливой бабушкой. К тому же Эрика ни на секунду не сомневалась, что ее отец был бы прекрасным дедушкой, как был прекрасным отцом. Иногда она буквально видела его перед собой, сидящего в любимом кресле на веранде, в окружении Майи и близнецов, попыхивающего своей трубкой за рассказами о разбойниках и привидениях, живущих на островах. Наверняка пугал бы детей своими историями до потери пульса, как пугал когда-то Анну и Эрику. Но они обожали бы эти истории – как когда-то Эрика с сестрой. Обожали бы запах его трубки и толстые вязаные свитера, которые он всегда носил, потому что Эльси хотела сэкономить на отоплении дома.

Слезы стали жечь глаза, и Эрика заставила себя перестать думать о родителях. Вместо этого она стала разглядывать огромную пробковую доску, закрывавшую почти всю стену в кабинете. Разобрав кипы бумаг на своем столе, прикрепила на эту доску все копии, распечатки, фотографии и заметки. Это был важный шаг в ее работе над книгами – сперва создать хаос, собрать материалы и сложить в кучу, а потом попытаться навести порядок, как-то структурировать этот хаос. Данную стадию в работе она любила особенно сильно – именно в такие минуты туман нередко рассеивался и начинала выкристаллизовываться история, до этого момента не дававшаяся в руки. Каждый раз, начиная работу над очередной книгой, Эрика чувствовала, что у нее никогда не получится свести все воедино. Однако каждый раз это все же удавалось.

Но сейчас речь шла не просто о книге. То, что изначально задумывалось как рассказ о давнем случае и былой трагедии, приобрело неожиданный оборот. Сейчас это стало историей о новом следствии – о смерти еще одной девочки и новом людском горе.