Ведьма - Камилла Лэкберг (2019)

Билл стукнул кулаком по рулю, когда они отъехали от участка в его машине. Карим молча сидел рядом и смотрел в одну точку. Сумрки окрасили небо в лилово-красные цвета, но он видел лишь тьму, которую создал сам. Все произошедшее сегодня показало, что нельзя убежать от собственной вины – Бог знает, что он сделал, и карает его за это.

Сколько жизней на его совести, Карим и сам не знал, – все, кого он назвал, бесследно исчезли, и никто не знал, что с ними случилось. Может быть, они живы – а может быть, и нет. Точно известно только то, что их жены и дети плакали, пока не заснули от изнеможения.

Карим спас себя и собственную шкуру – за счет других. Как он предполагал жить с этим дальше? Он затерялся в мыслях бежать, построить новую жизнь далеко от этих мест. Но старая жизнь, старые грехи преследовали его.

– It’s scandal, but don’t you worry, I will sort out for you, okay?[48]

Голос Билла грохотал от кипевших внутри чувств, и Карим был благодарен, что кто-то в него верит, что кто-то на его стороне. Но он не заслужил этого – и слова Билла не проникли в его душу. Единственное, что звучало у него в ушах, – многократно повторенная фраза на арабском языке: «Дай нам правду!»

По полу бегали тараканы, облепляли пятна крови, оставшиеся от тех, кто сидел в этой камере до него. Он дал тем, кто его допрашивал, все, чего они хотели. Пожертвовал другими ради себя.

Когда шведский полицейский сказал, что он должен последовать в участок, Кариму даже не пришло в голову возражать. Ведь он виновен. Виновен перед Богом. На его руках кровь. Он не заслужил своей новой родины. Он недостоин Амины, Хассана и Самии. Этого уже ничто не изменит. Даже удивительно, как он мог так долго обманывать самого себя…

Когда Билл высадил его у дома, Амина стояла снаружи, ожидая его. Ее темные глаза были полны страха – как в то утро в Дамаске, когда его уволокла полиция. Смотреть ей в глаза Карим не мог – прошел мимо нее и лег в постель.

Отвернувшись спиной к двери, он смотрел в стену. Пару часов спустя услышал, как Амина разделась и легла рядом. Она нежно положила руку ему на спину. Карим не стал возражать, но продолжал делать вид, что спит.

Он понимал, что ему не удастся ее обмануть. Он ощущал, как ее тело содрогается от рыданий – и слышал, как она шепотом молится по-арабски.

* * *

Рита вышла ему навстречу в холл, когда Мелльберг захлопнул за собой входную дверь.

– Тсс! Лео заснул на диване, а Юханна пошла вниз укладывать Лизу. Что случилось?

Мелльберг почувствовал запах чили кон карне[49], и на мгновение его гнев рассеялся, уступив место голоду. Потом он вспомнил о только что пережитом унижении, и ярость вспыхнула с новой силой.

– Мои трижды проклятые коллеги вонзили мне нож в спину! – воскликнул он и скинул ботинки на коврике у двери. Поймав взгляд Риты, нагнулся, поднял их и поставил на полку для обуви слева от двери.

– Проходи и рассказывай, что стряслось, – сказала Рита, направляясь в кухню. – У меня еда на плите, не хочу, чтобы подгорела.

Ворча, Бертиль последовал за ней и плюхнулся на один из стульев. Втянул ноздрями воздух – запах стоял восхитительный.

– Рассказывай, – проговорила Рита. – Но потише, чтобы не разбудить Лео. – Она погрозила ему большой деревянной ложкой, которой помешивала чили.

– Сперва мне надо что-нибудь съесть, я возмущен до глубины души. Ни разу за всю карьеру меня так не предавали. Да, разве что в Гётеборге в восемьдесят шестом году, когда мой тогдашний начальник…

Рита подняла ладонь.

– Чили будет готово через десять минут, пойди пока поцелуй Лео – он так сладко спит на диване, – а потом поговорим за ужином.