Запри все двери - Райли Сейгер (2020)

– Мне тебя жаль, – говорю я Нику. – А еще я тебя ненавижу, но не так сильно, как ты ненавидишь себя сам. Я в этом уверена. Иначе ты не смог бы этим заниматься.

Ник похлопывает меня по ноге.

– Неплохая попытка. Но не пытайся вызвать во мне чувство вины. Лучше выпей таблетки.

Он берет бумажный стаканчик и протягивает мне. У меня хватает сил выбить его у Ника из рук. Стаканчик падает на пол, а таблетки катятся в угол.

– Прошу тебя, Джулс, – вздыхает Ник, – не становись проблемным пациентом. Время, что ты проведешь здесь, может быть либо спокойным, либо крайне неприятным. Тебе решать.

Он быстро поднимается и уходит, оставляя таблетки лежать на полу. Их подбирает Жаннетт, которая заходит в палату минутой позже, одетая все в ту же форму медсестры и серый кардиган, совсем как в тот день, когда мы говорили в подвале.

Она кладет на поднос новые таблетки. Когда она наклоняется, чтобы подобрать те, что валяются на полу, из кармана у нее падает зажигалка. Жаннетт сдавленно матерится и поднимает ее.

– Либо пей таблетки, либо готовься к уколу, – говорит Жаннетт, запихивая зажигалку обратно в карман. – Как хочешь.

Выбор невелик, учитывая, что цель в любом случае одна, и это вовсе не облегчение моей боли.

Они хотят меня усыпить.

Ослабить.

Чтобы я не сопротивлялась, когда придет время новой операции.

Я смотрю на таблетки – два крошечных белых яйца в бумажном гнезде – и вспоминаю родителей. У них тоже был выбор – продолжить безнадежную борьбу или принять забвение по доброй воле.

Теперь такой же выбор стоит передо мной. Я могу бороться и проиграть, и последние дни моей жизни будут, как выразился Ник, крайне неприятными. Или же я могу поступить так, как поступили мои родители.

Сдаться.

Склонить голову.

Больше никакой боли. Никаких проблем. Никаких тревог, отчаяния, постоянных мыслей о Джейн. Только глубокая, беспробудная дрема, в которой меня ждут родные.

Я поворачиваю голову и смотрю на их лица, искаженные трещинами в стекле.

Разбитое стекло. Разбитая семья.

Я смотрю на них и понимаю, какой выбор следует сделать.

Я беру бумажный стаканчик и кладу таблетки в рот.

Спустя четыре дня

48

Они держат дверь закрытой. И запертой снаружи. Когда я просыпаюсь, что случается нечасто, то слышу, как щелкает замок, прежде чем кто-то заходит в палату. А в нее заходят все время. Мою дрему то и дело нарушают.

Сначала доктор Вагнер, который проверяет мое самочувствие и дает мне таблетки, а также смузи на завтрак. Я послушно кладу таблетки в рот. Смузи оставляю на месте.

Потом приходят Жаннетт и Бернард и болтают друг с другом, меняя мне повязки, катетер, пакет из капельницы. Из их разговоров выясняется, что про это место мало кто знает. Только они, Ник, доктор Вагнер и ночная медсестра, у которой большие проблемы после того, как мне удалось встать и выйти из палаты незамеченной.

Здесь три палаты, и на данный момент все они заняты – редкое событие, как говорит Жаннетт. В одной из них лежу я. В другой – Грета. В третьей – мистер Леонард, которому всего несколько дней назад пересадили новое сердце.

Ни Жаннетт, ни Бернард не упоминают имя Дилана, но я и так понимаю, откуда взялось новое сердце. От одной только мысли о том, что оно теперь зашито в груди ветхого и дряхлого мистера Леонарда, мне приходится закусить кулак, чтобы не заорать.

Когда я наконец засыпаю, в глазах у меня стоят слезы.

Они никуда не деваются, когда меня, не знаю через сколько, будит Грета Манвилл. Дверь открывается, и вот она здесь – больше не в кресле-каталке, а на ходунках. Она выглядит заметно лучше. Не столь бледной, как в прошлый раз, и более энергичной.

– Я хотела тебя проведать, – говорит она.

Хотя я едва в сознании из-за таблеток, злость позволяет мне выдавить несколько слов.

– Пошла к черту.