Моя последняя ложь - Райли Сейгер (2019)

– И как тебе лагерь «Кристал лейк»[1]?

– Ну, я пока не нашла ни одного убийцы в маске.

– Думаю, это плюс.

– Зато я живу с тремя подростками.

– И не в домике на колесах, – говорит Марк. – Ну и какие они?

– Ну вообще они довольно прикольные, но мне кажется, что это слово устарело.

– Оно не выходит из моды. Это как классическая пара джинсов. Или водка. Ты что, сидишь на двухъярусной кровати?

– Угу, – отвечаю я. – И да, она очень, очень удобная.

Марк тут же приходит в ужас:

– Господи боже. Прости меня. Это же я убедил тебя поехать.

– Неправда, ты лишь слегка меня подтолкнул.

– Если бы я знал, что там спят на двухъярусных кроватях, я бы молчал.

На мгновение картинка исчезает, а потом лицо Марка расплывается в пикселях.

– Я тебя очень плохо слышу, – говорю я.

Дело в моем телефоне. На экране исчезла последняя полоска, а Марк замер в причудливой размазанной абстракции. Но я все-таки его слышу, хотя и через слово.

– Ты… погулять… скучай… ладно?

Телефон сдается, звонок обрывается. Вместо лица Марка я вижу свое собственное отражение. Смотрю на себя и удивляюсь. Я выгляжу усталой и истощенной. Понятно, почему Миранда решила пошутить про мой возраст. По сравнению с ними я кажусь старой бабкой.

В этот момент я задумываюсь, как бы выглядели девочки, доживи они до сегодняшнего дня. Эллисон, наверное, была бы милой и невысокой, совсем как ее мама. Несколько лет назад я видела ее в новой постановке «Суини Тодда». Весь спектакль я просидела, думая о том, стоит ли в ее гримерке фото Эллисон, вспоминает ли она о ней, грустит ли.

Натали точно была бы в прекрасной форме, потому что занималась бы спортом в университете.

А Вивиан? Осталась бы такой же. Худой и стильной наглой красоткой. Я представила, как она появляется прямо передо мной, смотрит оценивающе и заявляет:

– Нам надо серьезно поговорить. Про твою прическу и твои шмотки.

Я засовываю телефон обратно и открываю чемодан. Переодеваюсь в шорты и форменное поло. Я получила несколько штук по почте еще пару недель назад. Все остальное надо запихнуть в ящик. Даже тот не поменялся с прошлого раза: на атласной обивке видны серые разводы.

Я закрываю крышку и пробегаю по ней пальцами, чувствуя неровности и зазубрины. Крышка испещрена вырезанными именами. На память мне приходит еще кое-что. Первое утро. Я склонилась над ящиком и держу тупой карманный нож.

«Вырежи свое имя», – торопит меня Эллисон.

«Так все делают, – говорит Натали. – Это традиция».

Я решила не нарушать сложившиеся правила и вырезала на темном дереве две буквы:

ЭМ

Вивиан все это время стояла рядом и мягко подбадривала меня: «Оставь свой след. Пусть все знают, что ты тут была. Что ты существовала».

Я смотрю на другую половину, на два ящика, принадлежавших Эллисон и Натали. Их имена почти стерлись и не выделяются среди других. Я двигаюсь к четвертому ящику. Вивиан вырезала свое имя прямо по центру и не поскромничала. Буквы выделяются на фоне других. Они огромные.

ВИВ

Я открываю его. Я знаю, что он принадлежит Миранде, что я не найду одежду Вивиан, ее принадлежности для рисования и пузырек духов «Обсешн». Вивиан клялась, что привезла его, чтобы маскировать запах спрея от насекомых.

Там и правда лежат вещи Миранды. Майки в обтяжку, кружевное белье, совершенно не подходящее для лагеря. В углу – на удивление внушительная стопка книг в мягкой обложке. Я вижу «Исчезнувшую», «Ребенка Розмари» и несколько детективов Агаты Кристи.

Обивка, впрочем, такая же. Бордовый атлас, как и в моем ящике. На нем нет разводов, но зато имеется прореха длиной сантиметров в пятнадцать. Она бежит по левой стороне сверху вниз, и изнутри торчат перья.

Это был тайник Вивиан. Там она хранила подвеску в форме сердечка, которую снимала только на ночь. Золото и маленький изумруд по центру.