Моя последняя ложь - Райли Сейгер (2019)

– Где ты ее нашла?

– Прошлым летом на берег вынесло.

– Пока ты тут бродила?

Вивиан ухмыльнулась, явно довольная собой:

– Ну конечно. Она лежит тут бог знает сколько времени. Я притащила ее для истории. Открывай уже.

Я подняла крышку. Дерево оказалось мягким и сырым, и я испугалась, что она распадется у меня в руках. Изнутри шкатулка была обита, вероятно, зеленым бархатом. Сказать точнее я не могла – остались лишь жалкие кусочки.

Внутри лежало несколько пар ножниц. Это были старые ножницы, с украшенными кольцами для пальцев и тонкими лезвиями – словно ноги у аиста. Я подозревала, что они сделаны из серебра, хотя сейчас потемнели до цвета машинного масла. Винтики заржавели. Я подняла пару и попыталась их открыть. Они не поддались. Возраст и отсутствие ухода сыграли свою роль.

– Как ты думаешь, кому они принадлежали?

– Больнице, может быть. На дне есть название. – Вивиан взяла шкатулку, закрыла крышку и перевернула ее.

Ножницы загремели, как разбитое стекло.

– Видишь?

На дне было написано три слова: Собственность «Тихой долины».

– Интересно, как они сюда попали.

Вивиан пожала плечами:

– Да их несколько десятков лет назад выкинули в озеро.

– А ты у Френни спрашивала?

– Да ты что. Я хочу, чтобы это осталось в тайне. Про шкатулку никто не знает, кроме меня. И тебя.

– Почему ты мне ее показала?

Я склонилась над шкатулкой, и мне на лицо упала прядь волос. Вивиан потянулась и заправила ее за ухо.

– Я твоя старшая сестра на лето, помнишь? – сказала она. – А старшие сестры делятся секретами.

16

В лесу я иду первой, стараясь держаться прямой линии, и постоянно поглядываю на компас. В остальное время я изучаю то, что вокруг, выискивая взглядом места, где кто-то может спрятаться. Мы ушли довольно далеко от лагеря, но меня не покидает чувство, что за нами следят. Каждый кустарник удостаивается подозрительного взгляда. Я не доверяю даже теням. Когда в ветвях кричит птица, мне хочется спрятаться.

«Эм, успокойся уже, – говорю я себе. – Вы тут вчетвером – и сами по себе».

Я даже не могу понять, плохо это или хорошо.

Даже если девочки замечают мои странности, они молчат. Кристал и Саша позади. Саша время от времени называет знакомые ей деревья:

– Клен ясенелистный. Бук крупнолистный. Белая сосна. Береза.

За ними плетется Миранда, которая отрывает лепестки от цветов и бросает их на землю через равные промежутки.

– И почему я должна это делать? – спрашивает она.

– Всегда оставляй след из хлебных крошек, – говорю я. – Он поможет нам вернуться.

– Откуда? – спрашивает Кристал.

– Это нам и предстоит узнать.

Начинается подъем. Сначала идти легко. Склон замаскирован полотном опавших прошлой осенью листьев. Мы понимаем, что идем в гору, только потому, что у нас начинают побаливать ноги и сбивается дыхание. Но вскоре подъем становится более крутым. Его все сложнее игнорировать. Мы выбиваемся из сил, поднимаем плечи, сгибаем ноги. Мы проходим молодые деревца и хватаемся за них, чтобы было легче подниматься, забираемся повыше.

– Я хочу обратно, – тяжело пыхтит Кристал.

– И я, – говорит Саша.

– Я же сказала, что мы пойдем в поход, – напоминаю я. – Слушайте. Давайте сыграем в другую игру. Давайте не будем лгать. Просто скажите мне, честно-пречестно, что вы хотите делать через двадцать лет.

Я смотрю через плечо на Сашу, энтузиазм которой пропадает прямо на глазах.

– Ты первая. Есть какие-то мысли по поводу будущей профессии?

– Куча. – Она поправляет очки. – Преподаватель. Ученый. Возможно, космонавт. Но если уже успеют колонизировать Марс, не хочу. А так мне нравится, когда есть из чего выбирать.

– А что у тебя, Кристал?

Ей даже думать не приходится. Ответ очевиден всем присутствующим.