– Заканчивайте дела, мне необходимо поговорить с вами. Через пять минут жду вас в канцелярии.

Там от канцелярии – только название, стол да несколько стульев. Ну да разговор будет официальный, нужно соответствовать. Сажусь за стол, Оладьин устраивается у окна, наблюдает, как казаки шашками машут. Потом поворачивается ко мне:

– Денис Анатольевич, о чем разговор будет?

– Да вот хочу эту троицу в группе оставить. Отпускать их хлопотно, могут разболтать про странных разведчиков. А нам лишние разговоры ни к чему.

– Так попросите капитана Бойко, чтоб поспособствовал. Приказом оформят и всего-то делов.

Ага, а глазки-то хитрые, хоть и напускает на себя простодушный вид. Вот чует моя ж… мое сердце, что казачок-то – засланный. Ладно, не понравится, будет посланным. В «прекрасное далёко». Или еще куда…

– Видите ли, Сергей Дмитриевич, мне нужны добровольцы, а не простые исполнители. Чтобы не случилось, как в том анекдоте про… денщика. – Видя заинтересованное выражение лица, рассказываю одну из армейских баек: – Поручик приходит со службы на квартиру, а там его встречает денщик. Вытянулся во фрунт и докладывает: «Вашбродь! Честь имею доложить, ваше приказание выполнено!» Поручик задумался на пару минут, потом и говорит: «Васька, так я же ничего не приказывал!» Денщик в ответ: «Так точно! Дык я ничего и не делал!..»

– Вашбродь! Честь имею явиться! Стрелок пятьдесят третьего Сибирского полка Семен Игнатов!

– …Бомбардир-наводчик шестой батареи семьдесят седьмой артиллерийской бригады Савелий Малышев!

– …Обозный ездовой шестой батареи семьдесят седьмой артиллерийской бригады Платон Ковригин!

Во как дружно, чуть ли не хором. Спелись красавчики. Ладно, не будем уточнять, кто в армии является, а кто прибывает… Оп-па, а сибиряк-то непрост оказался! На гимнастерке Георгиевская медаль «За храбрость» висит. И где же он, шельма, ее все это время прятал? В сапоге, скорее всего. Ладно, поговорим, узнаем…

– Садитесь, в ногах правды нет. Есть к вам серьезный разговор… К своим-то мы вас вытащили, но больно многое увидали вы за это время. Того, о чем рассказывать никак нельзя. Никому. – Ага, сейчас нагоним страху, мол, слово и дело государево. – Поэтому хочу предложить вам остаться у нас в группе… Тебя, Семен, хотел бы снайпером оставить, то бишь «охотником» за гансами. И по лесу ходить умеешь, и в засаде сидеть, и стреляешь – не всякий так сумеет. Будешь на охоту ходить, как раньше, только дичь будет двуногая. Всяко лучше, чем в окопе сидеть. Подумай…

Артиллеристы мне, Савелий, тоже нужны. Дело тебе будет не совсем привычное, фугасы и мины из снарядов делать, да взрывать их у германцев. Ты же лаборатористом в японскую был, тонкости знаешь, думаю, справишься…

И тебе, Платон, дело найдем. Не всем в разведку ходить, кому-то надо и за хозяйством приглядывать. Будешь у нас за каптенармуса, денщика, да и так, по хозяйству командовать.

Сидят, думают, переглядываются. Если артиллеристы вроде согласны, то сибиряк какой-то мутный. Нахмурился, смотрит под ноги. Тишина в канцелярии напряженная, аж какая-то зловещая.

– Ну, что скажете?

– Ваше благородие, так мы согласные, вон Платошка уже надоел со своими причитаниями, мол, чё дальше будет, – подает голос Савелий, – тока вот сумлеваюсь я, потяну ли. Посмотрел, как ваши казаки воюют. А как не сдюжу?

– Тебе, Савелий, и не надо будет германцев толпами резать да в штабеля укладывать. Немного поднатаскаешься – за себя постоять сможешь. А задача твоя будет – взрывать, мины закладывать. Да и делать это будешь не в одиночку. Найдем тебе грамотных помощников. Согласен? А ты, Платон? Ну, вот и ладушки.

Теперь – последний. Семен-сибиряк. Что-то не видно на лице особой радости. Интересно, что ему не так?..

– Ну, а ты, Семен, что скажешь? Вижу, не хочешь. Почему?