Бешеный прапорщик - Дмитрий Зурков, Игорь Черепнев (2017)

– Да, я служил старшим офицером батареи. – Волгин вновь смотрит на меня, на этот раз испытующе. – Не сошелся во мнениях с штабными по вопросу снабжения… надеюсь, вы меня понимаете? А потом поддержал огнем атаку пехотного полка, чем нарушил приказ не расходовать более десяти снарядов в сутки. В результате последовавших за этим разборов счел за лучшее написать рапорт. И стал партизаном… Правда, неудачным…

– Ну, Иван Георгиевич, лиха беда начало. У меня это тоже первый рейд, честно скажу, что пока не уверен, сможем ли благополучно выскочить к своим. Но мы очень постараемся…

Солнце уже клонилось к закату, когда мы пошли знакомиться с дядькой. Мы – это Ганна, я, Егорка и Федор, который вдруг напросился с нами. Да так настойчиво просился, что аж неудобно стало отказывать. Интересно, что такое с ним вдруг приключилось? Уж не влюбился ли часом?

Михалыча оставил за главного в лагере, еще раз предупредил, чтобы за пленным и документами смотрели в оба. Это – наш главный приз, и не дай бог, с ними что-нибудь случится. Обещал к полуночи вернуться. Вот теперь идем-крадемся к Ловичу. Путь недалекий, но идти надо осторожно, немцев здесь достаточно.

В слободу зашли, когда уже порядком стемнело, до этого полчаса лежали в кустах, смотрели, что и как. Вроде ничего опасного. Теперь наша красавица идет по улочке, а мы следом крадемся. Насчет красавицы я не преувеличил. В лагере после обеда она стала проситься к ручью сбегать, типа котелки помыть, самой сполоснуться, в порядок одежду привести, а то перед дядькой стыдно будет. При слове «сполоснуться» глаза загорелись почти у всех, от желающих проводить отбоя не было. Кобели, коты мартовские! Пришлось прибегнуть к старой испытанной фишке. Прошу Митяева назвать число от одного до семи, потом как в детской считалочке пересчитываю желающих. У всех на лице жутчайшее разочарование, только Федор, на которого «почему-то» выпал жребий, стоит красный, как вареный рак. Так что пошли они к ручью, провожаемые завистливыми взглядами, что даже Михалыч не выдержал и сказал вполголоса пару ласковых своим станичникам насчет того, что и кому он оторвет, если дурные мысли будут мешать службе. Так что, когда парочка вернулась, все в лагере занимались своими делами и на них внимания не обращали. Глядя на их дефиле, негромко пропел экспромтом:

Нэсе Ганна воду,

Коромысло гнэцця,

А за нею – Федор,

як барвинок вьецця.

Девушка поставила котелки с водой, села у костра сушить мокрые волосы и через минут десять стала похожа на одуванчик. Но девчонка действительно симпатичная…

Наша симпатяга подходит к невзрачному бревенчатому домику, уверенно открывает калитку. Там раздаётся оживленное тявканье, потом скрипит дверь, и мужской голос ворчливо предлагает собачке соблюдать тишину. Мы незаметно пристраиваемся у забора и слушаем разговор.

– Дзядька Михась, то я, Ганка!

– Ты откуль узялась, плямяшка? Граф з кухни выгнау?

– Не, дзядька Михась, яго больш нету, працаваць няма где. Вось я да вас и прыйшла…

– Так куды ж ён дзеуся? Да сябе у памесцье падауся?

– Забили яго…

– Як забили?.. Хто?..

Мы с Ганной договорились, что она дядьке скажет правду, а там посмотрим на его поведение. Если будет прогонять, уйдем, не здороваясь. Если будет возможность поговорить, будем общаться. Судя по всему, дядька был крепко озадачен новостями. Девушка говорила, что он хороший, но только критерии этой хорошести у нее и у нас разные. Но гнать ее со двора он вроде не собирается.

– Давай, Ганка, заходзь у хату…

– Дзядька Михась… я не одна прыйшла… Там людзи чакаюць, пагутарыць хацяць…

– …Якия людзи?..

– Тые, што графа забили… То яны мяне да вас прывяли…

Несколько секунд длится молчание, чувствуется, что человек размышляет, потом он принимает решение:

– Зави гасцей у хату…

Глава 33