Оружейный барон - Дмитрий Старицкий (2016)

Король, который для своей железнодорожной артиллерийской гвардии особого могущества ничего никогда не жалел, озаботившись появлением в наших ближних тылах групп вражеских пластунов, с которыми не могла справиться полевая жандармерия, обоснованно боясь диверсий, создал в своей дивизии пулеметную роту прикрытия. Или быстрого реагирования, если хотите. Вооруженную пятью десятками ручных пулеметов «Гочкиз». Эту роту и кинули отбивать форт на помощь тем, кто еще держался из гарнизона. На паровозе с двумя прицепленными пустыми платформами.

Еле успели…

Пулеметная рота вынесла царцев из укреплений за два часа, и то только тех из них, кто успел сообразить, что дело стало нечисто. И сделала это с минимальными для себя потерями, так как пулеметчики благоразумно в рукопашный бой не встревали, предпочитая кинжальный автоматический огонь. Зачастую перекрестный. С таких позиций, на которые даже трудно было подумать, что там может вообще стоять пулемет.

Это было первое применение в бою ручных пулеметов вообще. Тем более применение сразу такое массированное. Вряд ли было бы возможно планово такое их количество разом концентрированно ввести в бой. Раздали бы генералы, как всегда, вундервафлю по типу всем сестрам по серьгам, размазали бы по фронту.

На следующий день парламентеры фельдмаршала Смигла попросили трехдневного перемирия для достойного погребения павших героев. И это справедливое требование командующим ольмюцким пехотным корпусом, отвечавшим за оборону фортов, было удовлетворено. Своих также хоронить надо. И врагов бросить, где валяются, нельзя — эпидемии среди своих могут начаться. На наших позициях их трупы лежат. Да и не по-человечески это как-то — бросать кого бы то ни было гнить без погребения.

Только вот для начала свежие королевские войска из резерва несостоявшегося прорыва, прибывшие в форт к шапочному разбору, собрали все трофеи на поле боя.

Победители все же мы по всем канонам. За нами осталось поле боя.

Но главное, что случилось, — от мощного взрыва состава с взрывчаткой сама железная дорога с виду не пострадала, но… и насыпь, и рельсы так невообразимо повело горизонтальным тектоническим ударом, что пускать по такой дороге бронепоезд стало очень стремно. А на бронепоезд прорыва возлагались особые задачи. Все остальные участки Восточного фронта были второстепенными.

Наступление на восток откладывалось на неопределенный срок.

Только не оповещенная о срыве наступления, собранная со всех пехотных корпусов тяжелая артиллерия — и старая, и модернизированная — в укрепрайоне, построенном Вахрумкой, в положенное время принялась активно мешать с землей позиции царцев экразитом. Их никто не успел предупредить, что жизнь поменяла планы, и они действовали согласно указаниям из вскрытых в заранее определенное время пакетов. А новейших боеприпасов там имелось на трое суток непрерывной артподготовки как минимум.

Там враги, кстати, тоже готовили мину. Но в песчаном грунте, после первых же прилетевших со стороны леса взрывающихся «чемоданов», слабо укрепленная деревом потерна, прорытая в склоне холма, просела, завалив недостроенные каморы, в которые царские саперы не успели еще заложить взрывчатку. Эта взрывчатка сейчас взрывалась в траншейных складах царцев прямо посередине их войск, когда в такой склад попадал сорокавосьмикилограммовый королевский снаряд, начиненный шимозой.

Война стала совсем другой. Не похожей на те, что велись здесь ранее. Но не все это еще осознали. К тому, что человек сам собой превращается в зверя, вконец охреневшего просто от долгого сидения в грязных окопах, следовало еще привыкнуть. Как и к предельному обесцениванию человеческой жизни.

Онкен выдал мне увольнительную на три дня.