Внук сотника - Евгений Красницкий (2016)

Так пусть же Красная

Сжимает властно

Свой штык мозолистой рукой,

И все должны мы

Неудержимо

Идти в последний смертный бой!

– А вот ты, – Мишка обратился к одному из парней, играющих на рожках. – Попробуй сделать так: папа, па-па, па-пам! – Мишка попытался изобразить звук горна. – И представьте себе, когда играете: скачут по дороге ратники – копыта стучат, оружие звенит, шлемы на солнце блестят. Ну, сначала: раз, два, три…

Музыкантам мелодия явно нравилась, играли, что называется, с душой. Мишка чуть не запел вслух. В том углу, где яростно торговались Своята с Никифором, опять наступила тишина. Когда затихли последние аккорды, первым опомнился Никифор:

– Ха! Да за такую музыку ты вообще бесплатно играть должен и благодарить еще!

– Убивец! С голоду же передохнем! Десятая!

– Пятнадцатая и музыка!

– Хозяин! – подал голос приказчик Семен. – Плотники пришли, помост сколачивать.

– Ну вот, Своята, сам виноват! Видишь: уже и плотники пришли.

Причем здесь были плотники, Мишка не понял, но у торговли своя логика.

– Ладно, Никифор Палыч, двенадцатая часть и музыка. По рукам?

– Грабитель, людоед! Да что с тобой поделаешь? По рукам!

– Михайла… – Своята зыркнул глазами на Немого. – Михайла Фролыч…

– Просто Михайла, не чинись, – изобразил демократичность Мишка.

– Михайла, пойдем на улицу, тут сейчас стучать начнут, еще чего-нибудь новенькое напоешь?

– Вы это-то разучите.

– Разучим, я им покоя не дам, пока…

– Ты бы их покормил сначала, задаток-то получил? Смотри, аж синие все. Приходите после обеда, может, еще чего придумаем.

На выходе из ладейного амбара Мишка сквозь шум, производимый плотниками, невольно подслушал, как Никифор рассыпается в комплиментах:

– Ну и внуки у тебя, Корней Агеич! И скачут и стреляют, и науки постигли, и музыку сочиняют, а еще же и четырнадцати годов нет! Не то что мои обалдуи! И как ты их всему этому обучил-то?

– Дык, гм, это… Воспитываем помаленьку. Кхе!

«Кто бы мог подумать: в селе Ратном не только военный гарнизон имеется, но еще и цирковое училище с университетом и консерваторией. Чудны дела твои, Господи! Блин, прости меня грешного!»

Глава 2

Четыре дня представления шли с аншлагом. Ходок оказался великолепным режиссером-постановщиком и сумел растянуть действо на два отделения минут по двадцать – двадцать пять каждое. Перед началом и в антракте оркестр играл «Барыню», «Катюшу», «Синий платочек» и «Случайный вальс». Среди зрителей сновали торговцы лакомствами, «подставные» Ходока по ходу представления заключали самые дикие пари, Кузька вошел во вкус: кривлялся, показывал язык, падал, когда надо, и не падал, когда это не требовалось.

Своята «въехал» в драматургию представления, и музыка в нужные моменты умолкала совсем, или ее сменял тревожный рокот бубна. При каждом удачном попадании кинжала или болта Своята лупил в здоровенный медный таз, а по ходу всего представления оркестр лихо наяривал «Белая армия, Черный барон», «Три танкиста» и прочие шлягеры сталинских времен.

Концовку представления Мишка слизал с виденного еще в детстве выступления цирковой труппы кубанских казаков. Сделанный из ладейного паруса занавес распахивался, и на арену вылетала галопом Рыжуха, запряженная в тележный передок. На передке был укреплен шест, и, держась за него, в трехъярусной пирамиде стояла вся труппа. На втором круге на верхушке шеста разворачивалось алое полотнище Спаса Нерукотворного, и все это происходило под музыку «Когда нас в бой пошлет товарищ Сталин».