Внук сотника - Евгений Красницкий (2016)

Окончательно же добил Мишка своего учителя тем, что, взявшись, по предложению священника, учиться играть в шахматы, «надрал» того в первой же партии. Даже в Киеве было сложно отыскать партнера для этой игры, даже в Константинополе она не была еще достаточно распространена, а здесь, в глухом селе, какой-то мальчишка… И ведь никаких признаков происков врага рода человеческого – Мишка не боялся ни креста, ни ладана, ни святой воды!

Еще интереснее стало на второй год обучения. Отец Михаил не знал, разумеется, о метаморфозе, произошедшей с Мишкой летом, но понял, что парень научился скрывать «нештатные» знания. Зато беседовать с ним стало гораздо увлекательнее, порой священник ловил себя на том, что разговаривает с учеником, как со взрослым человеком, и не просто со взрослым, а с получившим не худшее, чем у него, образование, только в какой-то совершенно неизвестной области знаний и уж в совершенно невообразимом учебном заведении.

Посиделки за шахматами два раза в неделю стали традицией, приятной для отца Михаила и горячо одобряемой Мишкиной матерью. Каждый раз она давала Мишке с собой объемистый кувшин с горячим сбитнем, а если отец Михаил не держал в этот день строгий пост, то и что-нибудь из выпечки – на закуску. Дед, по своему обыкновению, ворчал: «Попа из парня сделаете», – но мать, втихомолку ностальгировавшая по молодости, проведенной в «столичном» Турове, имела на этот счет собственное мнение.

Мишке тоже нравились визиты к отцу Михаилу: тот был прекрасным собеседником и настоящим кладезем информации.

В одной из таких бесед Мишка, неожиданно для себя, однажды узнал, что раскол Руси на удельные княжества уже, собственно, начался. Оказывается, еще четверть века назад в Любече произошел княжеский съезд, где князья договорились о разделе русской земли. На первый раз землю поделили на три части: непосредственно Киев и подчиненные ему земли, Ростово-Суздальская земля с Переяславлем и Чернигов с Муромом.

– Но этим же дело не кончится! – отец Михаил говорил с искренней болью. – Будут делить дальше! Лествичное право – ловушка! Умершему наследует не сын, а следующий брат, и только тогда, когда умрет последний из братьев, наступает черед следующего поколения. А если один из братьев не дождался наследства, его дети лишаются всего! В следующем поколении нужно уже разбираться с правами внуков, всяких там троюродных племянников, родней по женской линии и прочее. Все запутывается совершенно!

Но это же князья, за каждым из них стоит вооруженная сила, значит, есть соблазн «подправить» наследственное право силой меча. А если уж совсем не повезет, можно уйти в степь, договориться с половцами и добыть себе удел с их помощью. Что остается потом после такой помощи? Пепел деревень, зарастающие поля, караваны невольников, уводимые в степи!

Ты посмотри, Миша, мы же только обороняемся. На Западе давят германцы: Старград уже стал Ольденбургом, Лаба – Эльбой, Одра – Одером, Бранный Бор – Бранденбургом. Лютичи, бодричи и лужбичи до того между собой перегрызлись, что чуть вообще земель своих не лишились. Огромными трудами и кровью вытолкали германцев за Лабу, а о том, чтобы все славянские земли вернуть, и речи нет. Чехи и ляхи приняли католичество. Одних германцы давят, других с севера пруссы терзают, с юга – угры. Дунай – тоже славянские земли – оседлали угры и те же германцы. С юга давит степь. С востока булгары. А мы все делимся, делимся, делимся…

– Но ведь и Европа делится. Распалась Римская империя, распалась империя Карла Великого…

– Но создается империя германской нации! Они наступают! Не только на восток, но и на юг – крестоносцы взяли Иерусалим, хозяйничают в Северной Африке.

– И в чем же между нами разница?