После России - Фёдор Крашенинников (2016)

Читать не хотелось, и он подумал, не выбросить ли пакет сразу. Но всё-таки решил, что надо ознакомиться. С отъездом Кристины он заметил, как сократилось число людей вокруг него. Заварзин и Дробаков исчезли под Пермью, кто-то погиб от рук террористов. Даже с Бурматовым он перестал общаться, хотя, конечно, не мешало бы его послушать и как-то подбодрить. Он вроде бы ездил во Вторую армию, интересно бы узнать впечатления. «Тем более что именно она нас тут и будет, похоже, защищать согласно докладам Фадеева!» – подумал Пирогов и попросил адъютанта договориться с Бурматовым о встрече завтра утром.

Лавренюк писал сухо, четко и по делу, обращаясь лично к Владимиру Егоровичу «как к русскому человек и русскому офицеру».

Сначала он подробно описывал положение на фронтах и констатировал, что оно критическое. Это было так себе новостью, но анализ старика был безжалостнее, чем докладывал Фадеев, и чувство безнадежности от этого усиливались. Дальше Лавренюк переходил к более интересной теме – объяснению причин случившегося. Шаг за шагом он разбирал ход восстания, задавал вопросы и пытался найти ответы. Пирогова поразило, как по-разному видели ситуацию он и генерал. Например, оказалось, что вся общероссийская сеть заговорщиков вовсе не досталась Фадееву и Лапникову от НОРТа, а была получена от Лавренюка и его соратников, которые много лет готовили своё восстание, оно должно было начаться сразу и повсюду, но прежде всего в тех государствах, где были армии, и в Москве. Рязани в их планах вообще не было, там они рассчитывали как раз на НОРТ, который был одним из множества ответвлений заговора.

«Если старик не врёт, то перед ним как минимум стоит извиниться!» – подумал Пирогов, вспоминая, как иронично-покровительственно относился к генералу.

Неприятных открытий было еще множество. Лавренюк, не стесняясь, обвинял Фадеева и Лапникова во всех допущенных ошибках – от разгрома НОРТа до организационной беспомощности и нежелания работать с профессионалами: «На самые ответственные посты ставились выскочки, не обладающие знанием и опытом. На самые ответственные задания отправлялись случайные люди с минимальной подготовкой», – писал генерал.

«Я долго не мог понять, делают ли они все это по недомыслию, искренне заблуждаясь, или же это работа в пользу какой-то внешней силы. К сожалению, меня целенаправленно изолировали от людей и источников информации, поэтому мною потеряно слишком много времени для отработки ошибочных версий. В итоге я пришел к выводу, что эти люди работают на разведку страны, заинтересованной в создании напряженности на территории России с целью передела сфер влияния. Учитывая, что, вопреки нашим изначальным планам, Фадеев настоял на восточном векторе развития, подозреваемых надо искать именно там. Мои подозрения падают на разведку одной из двух стран. Самый очевидный подозреваемый – Китай. Не буду приводить все свои рассуждения, думаю, вы и сами можете сопоставить факты, в том числе и мне не известные. Второй подозреваемый – Казахстан. Здесь все не так очевидно, но если вы захотите выслушать, я предоставлю цепь своих рассуждений».

Пирогов положил бумаги обратно в конверт. Машина остановилась в темном дворе перед небольшим крыльцом.

В подвале здания была то ли мини-гостиница, то ли какой-то клуб. Сначала прошли через большой холл, где сидела охрана, потом по коридору мимо закрытых дверей. Вошли в ярко освещённую гостиную. За одной дверью виднелась спальня с огромной кроватью, за другой – ванная комната.

– Приятное место, даже странно, что сохранилось в таком виде! – похвалил Пирогов начальника своего секретариата, который и занимался поиском мест для ночлега. Тот кивнул.

– А что тут было?

– Не знаю. Отель, наверное. Обратите внимание: настоящих окон нет, только декоративные. Так что в смысле безопасности это очень хороший вариант. И недалеко от других наших объектов. Тут отдельный генератор, вода привозная, чистая. Что-то поесть принести?