После России - Фёдор Крашенинников (2016)

– Во-первых, потому что эта Наблюдательная комиссия очень быстро превратилась в место, где досиживают до пенсии международные деятели, никому не нужные и ни на что не годные. Вроде нынешнего председателя пана Качека. Во-вторых, если говорить серьезно, выбирая между формально-демократическими актами и фундаментальными принципами, заложенными не в букве, а в духе наших конституций, Наблюдательная комиссия неизменно выбирает дух. Для общей стабильности и развития демократии полезнее иногда волевым решением преградить дорогу экстремистам, готовым подорвать развитие отдельно взятой страны, чем ввергнуть в хаос все построссийское пространство. Вот заговор Пирогова не остановили малой кровью – и что хорошего? Теперь другой аспект. Я знаю, что многие считают ограничением свободы слова и демократии конституционный запрет на употребление применительно к нашему государству названия бывшей Федерации, а также, цитирую, на «публичные призывы к присоединению Уральской республики к любому другому государству». Да, пожалуй, это так. Но мы ведь понимаем, о чем речь. Мы никого не посадили, когда молодёжь устроила шуточное шествие с призывами присоединиться к Бразилии. Мы не наказываем за обсуждение интеграции с Сибирью, потому что не оттуда угроза. Наконец, мы не трогаем этих безумных фёдориковцев и прочих ностальгирующих граждан, которые в частном порядке любят рассуждать и вспоминать, как было хорошо во времена их молодости, даже если они делают это публично и таскают с собой портреты Путина и Медведева. Мы зарегистрировали их партию, закрыв глаза на то, что в уставе у них написано одно, а в головах совсем иное. Вы в курсе, что есть такая партия «Великое Отечество», или как-то так. В программе у них написано: «Великое Отечество – это Урал», а на митингах они говорят о другом. Ну и ладно, пусть себе. Пока это сборище ностальгирующих стариков, мы его не боимся. Если Пирогов въедет в Екатеринбург, то вовсе не потому, что эти бабульки и дедульки каждую субботу тут митинговали, а потому, что среди нас, во власти, нашлись предатели. Впрочем, я отвлекся. Так вот, Русская Республика изначальна была сомнительным образованием. Даже выделение из её состава Москвы не помогло. С одной стороны, все её правители мнили себя наследниками России. С другой стороны, там всегда было много людей, которые тосковали по старой большой России. Попытки ввести демократическое правление всегда заканчивались победой на выборах ностальгирующих по России реваншистов, поэтому Наблюдательная комиссия решила сделать ставку на диктатуру. Многие умные люди сразу говорили, что это плохо кончится. И вот-с, хуже идеи с Русской Республикой был только проект Конфедерации финно-угорских народов…

В этот момент дверь распахнулась. Охранник прошел через всю аудиторию и что-то сказал министру на ухо.

Трепаков помрачнел и обратился к студентам:

– Господа, я вынужден закончить лекцию. Меня срочно вызывают на заседание правительства.

– А что случилось-то? – заданный кем-то вопрос перекрыл начавшийся было шум.

– Москвичи взяли Пермь.

Трепаков вышел из аудитории.

Все вскочили с места. Саша Гарифуллин немедленно включил коммуникатор и попытался вызвать Егорушкина: его трясло от желания узнать, как прошла операция.

– Александр Маратович? Нам нужно срочно поговорить! – услышал он над самым ухом, и, прежде чем успел что-либо понять, ему сунули в лицо какое-то удостоверение, подхватили под руки и стремительно повели к запасному выходу.

6. Новая реальность