Асимметричный ответ - Макс Глебов (2020)

– Два часа назад. Ничего необычного. Русские маневрируют вдоль фронта, перебрасывая резервы на участок прорыва наших танков. Напротив нас занимают оборону части потрепанного стрелкового полка противника. Предпринять какие-либо активные действия они в ближайшее время не смогут.

– Откуда такая уверенность, гауптман?

– Это оценка наблюдателей «летающего глаза», герр оберст.

– Усильте наблюдение за нейтральной полосой, особенно ночью и в предрассветные часы. Мне не нравится эта тишина. Русские на этой войне никогда не вели себя пассивно.

– Химический удар сломил их волю к сопротивлению… – не слишком уверенно произнес начальник штаба.

– Не повторяйте чужие глупости, гауптман, – зло усмехнулся Рихтенгден, – даже если их говорят на самом верху.

* * *

Выдвижение двух танковых бригад на исходные позиции началось в два часа ночи. На несколько ближайших дней погода, к моему сожалению, ожидалась ясная, и господство немецкой авиации можно было свести на нет только ночной атакой. Откровенно слабые ВВС Калининского фронта вряд ли могли серьезно противостоять люфтваффе, и я решил использовать их только в самые ответственные моменты операции.

Идея ночной дегазации местности, по самое некуда залитой ипритом и люизитом, вызвала у химиков бурю возмущения и массу вопросов, однако я остался непреклонен и, в конце концов, командиры батальонов химзащиты были вынуждены признать, что некоторые неудобства, связанные с плохим освещением, явно лучше, чем немецкие бомбардировщики, при свете дня пикирующие на дегазационную технику.

Вид местности со спутников производил на меня сложное впечатление. С одной стороны, немцы подошли к устройству полосы химического заграждения с большой тщательностью. Это меня не удивило – использовать иприт в качестве преграды для движения вражеских войск они неплохо научились еще в Первую мировую, а сейчас у них имелись в распоряжении куда более продвинутые в технологическом плане средства доставки – бомбардировщики с авиационными выливными приборами. С другой стороны, противник явно решил взять количеством вылитой на землю отравы, надеясь, что оно рано или поздно перейдет в качество. В чем-то немцы, конечно, оказались правы, но создать действительно сплошную непреодолимую полосу химического заражения у них все же получилось не везде.

На тщательную химическую разведку у приданных мне батальонов химзащиты ушел бы не один день, да и не дали бы немцы им эту разведку вести – за зараженной территорией они пристально наблюдали с воздуха. Мне, однако, ползать по местности с приборами химической разведки не требовалось. Спутники развернули перед моими глазами виртуальную карту с четко обозначенными пятнами иприта и люизита, имеющими разную окраску в зависимости от концентрации и типа отравляющих веществ.

Безопасные проходы в зоне заражения требовалось делать достаточно широкими, чтобы обеспечить через них ввод в прорыв основных сил Калининского фронта, а это многие десятки тысяч человек с техникой и артиллерией. Прикинув плотность зараженных пятен на разных направлениях и сопоставив эту информацию с конфигурацией немецкой обороны, я с помощью вычислителя выбрал оптимальные направления ударов танковых бригад. Следующим этапом стала прокладка маршрутов для батальонов химзащиты, которые должны были после нашего прорыва максимально быстро дегазировать местность и создать коридоры для прохода войск генерала Конева.