— Но как же так? Как, Андрей? — ее глаза сияют сумасшествием. Она резко встает, а я встаю следом, совсем забыв про больную ногу. Хочу ее удержать. Теперь я ее точно не отпущу.

Резкая боль пронзает голень, и я падаю на колени. Настя вихрем подлетает ко мне.

— Ты чего? Больно? Сумасшедший, — она так же как я падает на колени и помогает мне встать. По ее нежным щекам текут слезы. И я надеюсь это слезы счастья.

А мне охота материться на всю квартиру, но я с силой сжимаю зубы и молчу. При Насте я не могу такое себе позволить.

— Где болит? Что сделать? Может таблетку? Зачем ты так? – как в бреду причитает она, усаживая меня обратно в кресло. — Андрей, ты мне не брат, не брат…

Боль стихает, и я делаю глубокий вдох. Вот кретин. Про все забыл.

— Что мне сделать? Скажи? Может, полежишь? – не унимается Настя, кружа вокруг меня.

— Поцелуй.

— Что? – останавливается она напротив меня.

— Ты сказала, все сделаешь. Поцелуй… Я требую поцелуй, прошу… Умоляю…

— Поцелуй? – переспрашивает она, будто не понимая, всерьез я или нет.

— Да.

— Я не могу. Прости, — она делает шаг назад.

— Почему? Разлюбила?

— Я не могу забыть… Тот день. Не могу.

— Значит, мы никогда не будем вместе? Это то, что ты хочешь? Теперь, когда между нами нет преград? — вспыхиваю я. Что она делает?

— Я такого не говорила.

— Но имела в виду именно это!

— Нет. Ты не понимаешь как мне больно. Зачем ты так поступил? Зачем?

— Ты была моей сестрой, и я хотел тебя…

Она вспыхивает румянцем и, отвернувшись, тихо просит:

— Не говори так. Не терзай меня.

— Настя, послушай меня. Выслушай, пожалуйста, от начала и до конца, а потом решай, как тебе поступить.

Настя подходит к столу и садится вполоборота ко мне, смотрит в окно, но не на меня.

— Насть, жизнь — это как американские горки или как русская рулетка. Никогда не знаешь, что тебя ждет за поворотом. Но в этом и смысл жизни. Не стоит бояться, что будет катастрофа и стоять на месте. Спрятаться, убежать – это не выход. Нужно жить дальше, строить планы, учиться на своих ошибках, рисковать. Если мы хотим быть вместе, то нам надо доверять и верить друг другу. Кто в этом мире идеален? Наши родители совершили свои ошибки, а мы совершаем свои. И никому до нас нет дела. Только мы с тобой сможем это решить. Слышишь? Я не оправдываюсь. Я виноват. Но все, что я рассказал, это правда. И только в твоих руках наша судьба. Ты можешь прощать месяц или два. Можешь год или всю жизнь. Решать только тебе. Я готов принять любой твой выбор. Но, — я перевожу дыхание, — я тебя люблю. Прямо сейчас, здесь в этой кухне я люблю тебя, Настя. А еще, если не сейчас, то все равно обещаю, ты будешь моей!

Я слежу за ней. Она без слов подходит ко мне вплотную и медленно наклоняется. Я впиваю свой взгляд в ее ароматные губы. Ее запах сносит мне крышу.

Легко почти невесомо она целует меня. Ее мягкие губы дурманят, опьяняют, заставляют желать большего. Намного большего.

— Как же я тебя отпущу, если я люблю тебя Андрей? Ну как? — шепчет она.

Я слышу, как тарабанит девичье сердечко, чувствую ее прикосновения мягкие, нежные, сумасшедшие.

— Ещё, — требую я.

Она целует еще раз. Так же легко и девственно.

— Хочу ещё.

Все повторяется. Она не заходит далеко. В ответ я просто жду и даже не трогаю ее, сохранив для нее важность этого момента.

Осторожно своей прохладной рукой Настя проводит по моему лицу и снова наклоняется ко мне

— Карамель, — тихо говорю ей в губы.

— Карамель? – спрашивает она.

— Да. Ты такая сладкая и прекрасная. Иди сюда, любимая...

Я одной рукой притягиваю ее к себе, и она податливо забирается ко мне на колени.

Глава 40

#Настя

Я смотрю в, бушующие страстью, глаза Андрея и понимаю без слов его намерение.