Наследница - Злата Тур

Но зато четко помнила, что было позавчера вечером. Мне не позвонил Платон, и я сама не смогла ему дозвониться. «Телефон абонента выключен или находится вне зоны …» Телефон находится где-то…, а я почти в истерике. Обычно мы созванивались сто раз на день. И если ночевали не вместе, то свою «Сказку на ночь» я получала обязательно. Иногда это были просто разговоры, иногда настоящие сказки. И все было так восхитительно, что у меня душа замирала от счастья. Большой, сильный Платон превращался в настоящую Арину Родионовну, говоря, что тренируется на мне, чтоб потом дочке рассказывать.

Иногда после одной сказки следовала уже другая, авторская, и совсем не для детских ушей.

Позавчера я не дождалась не только сказки. Даже пару слов в смс-ки не было. Из родных у Платона одна бабушка в Питере, вряд ли он к ней уехал, не предупредив меня. Друзьям звонить я не стала. Ведь, если он потерял телефон, то и им не смог бы дозвониться. Мысли, как взбесившаяся лошадь, неслись куда попало. Если бы попал в больницу, то, наверно, мне позвонили бы. Я же не «Маша. Сиськи» или «Рома. Сантехник». В телефоне Платона моя фотка на контакте и «Моя девочка».

А если попал в больницу, а до того потерял телефон?

Но я верила, что моя любовь защищает его, и поэтому мысли о несчастье отгоняла прочь, пока хватало выдержки. К полуночи не утерпела и начала обзванивать станции скорой помощи. О сне не могло быть и речи, но голова будто поссорилась со мной.

Вот почему нельзя не жениться. Я же сейчас даже в полицию не могу пойти… «Девушка, а вы ему кто?» А я ему пока никто. Нет в юридическом праве такого понятия «Моя девочка».

От этой мысли стало так невыносимо, что я уже не смогла удержать слез.

Платик! Платоша! Ну где же ты? Тревога съедала меня, как солнце за окном начинает подъедать грязные сугробы. Мне казалось, что кто-то вытягивает, миллиметр за миллиметром мои нервы, превращая их в звенящие от напряжения нити, которые вот-вот разорвутся.

Уснуть я не могла, полночи меряла комнату шагами, заливая в себя кофе и доказывая коту, что все нормально. Просто я чего-то не знаю. Потом я забылась тревожным сном… Потом было утро и вот Динка. В голову словно вонзился раскаленный гвоздь.

— Белка! Ау! Ты где? — пощелкала пальцами у меня перед носом подруга.

— Здесь. Восстанавливала сегодняшнее утро в надежде вспомнить вчерашний вечер, — пробормотала я.

— Знаешь, а оно может и к лучшему, — продолжая тянуть кота за интимные части, начала рассуждать она. — Мне Платон никогда не нравился. Он не пара тебе. Вы слишком разные. Знаешь. Как Белочка и Медведь. Тебе нужен интеллигентный, скромный. Чтобы стихи читал… А Платон — он, правда, как медведь.

— Что с Платоном? — выдохнула я, почувствовав, что сердце готово выскочить.

— Да я и не знаю, что с Платоном, — она флегматично пожала плечами. — Но, думаю, после того, как ты позажигала с нашим москвичом, с Платоном уже ничего. В смысле у тебя ничего не будет. Городок у нас небольшой, поэтому какая-нибудь зараза обязательно донесет.

Кровь так ударила в виски, что голова закружилась. Часто подруга меня раздражала такими словесными экзерсисами. Но сейчас я просто взбесилась, не выдержав этого изощренного издевательства в духе «Подруга — style». И, наплевав на хорошее воспитание, рявкнула:

— Хватит мне тут мозг кипятить! Говори, что случилось! Достала уже своими загадками!

Динка, с видом обиженной королевы, поджала губы, как обычно, давая понять: «Вообще-то, я хотела как лучше!»