Искупление - Юлия Ларосса (2016)

— Я не был офицером изначально, спасибо за это отцу. Познавал что такое армия с самых низов, пробираясь к офицерскому чину. И уж поверь, ни что так не отрезвляет и не сбивает лоск. Благодаря этому я переосмыслил многое в своей жизни и поведении.

— Что же тебя заставило пройти через этот ад второй раз? — не удержавшись, спросила я, хотя видела, что говорить на эту тему он не настроен.

Костяшки на его руке, державшей бокал, стали ещё бледнее. Он тяжело вздохнул и ответил:

— Были на то причины.

Залпом осушив бокал, он поднялся, чтобы наполнить его снова, давая понять, что не желает обсуждать эту тему. Я заёрзала на месте. Меня терзало любопытство. Что же это за причина? На какой-то миг в моей наивной голове пронеслась мысль, что наше расставание стало поводом для его повторного ухода на войну. Но я прогнала это предположение как можно быстрее.

— Почему ты сегодня заслонила меня собой?

Голос Виктора вернул меня в реальность. До меня не сразу дошёл смыл его слов. И правда, почему? Ведь я уверена была, что он выстрелит!..

— Не знаю…

Я чувствовала на себе его шоколадный взгляд, но не хотела поднять на него глаза. Умение уходить от нежелательной темы разговора пришло мне на выручку в очередной раз.

— А хотя, — я обезоруженно улыбнулась ему, — это со мной не впервой, и пусть это тебя не удивляет!

— Увы, я уже заинтригован.

Довольная, что привлекла его внимание в нужное мне русло разговора, я оживлённо начала рассказ. Он снова расположился на другом конце дивана лицом ко мне и небрежно закинул ногу на ногу.

— Когда мне было десять лет, папа подарил мне первую настоящую лошадь…

— А до этого были деревянные? — пошутил Эскалант.

— До этого были пони! — нарочито возмутилась я, но не сдержала улыбки. — Мама всегда шутила, что любовь к лошадям у меня зародилась ещё в её утробе. Будучи совсем крохой, я выбирала их всех игрушек именно лошадок. И, кстати, впервые верхом села именно на деревянного коня! Но я отошла от темы. Так вот, звали её Роза-Элеонора…

— Как красиво! — наигранно восхитился Эскалант.

— К твоему сведению, имя я выбирала недели две.

В комнате раздался смех Виктора. Какой приятный звук, а как давно я его не слышала!

— Продолжай, прошу тебя! — улыбаясь, попросил он.

— Роза-Элеонора была очень красивой лошадкой, — я невольно восхитилась мягкостью в его голосе и нежной улыбкой, которая смягчила строгие черты его лица ямочками на щеках и сделала ещё привлекательнее. — Я проводила с ней всё своё свободное время. Помимо упражнений верховой езды, я ухаживала за ней, кормила, чистила… Правда, за мной всё переделывали, но ведь это не главное! Ещё я вплетала в её роскошную белоснежную гриву цветы и ленточки…

— Бедное животное! — шутливо посочувствовал он.

— Вовсе нет! — наигранно обиделась я. — Ей моё общество тоже нравилось!

Он было хотел снова возразить, но я его опередила:

— Это видно было по глазам!

Теперь комната наполнилась смехом уже двоих людей.

— Так прошёл месяц, — продолжала я. — Но однажды я сбежала с урока ненавистного французского и отправилась кататься верхом. На улице собирался дождь, поднялся ветер, началась гроза. Я не послушала отца, который запрещал мне ездить верхом в такую погоду. И вскоре об этом пожалела. Когда первые капли ливня сорвались с неба, я уже направилась к дому. Но особо сильный раскат грома напугал РозуЭлеонору, и она встала на дыбы, вырвала у меня поводья и скинула на землю.

Виктор уже не смеялся и смотрел на меня с грустью, очевидно, предположив конец истории.

— Очнулась я уже в своей постели. У меня жутко болела рука и голова. После осмотра врачей родителям сказали, что я чудом осталась жива после такого падения и отделалась помимо испуга вывихом руки и парой небольших ссадин. Придя в себя, я сразу же начала допытываться о Розе-Элеоноре. Но мама уходила от ответа…

— Если тебе сложно, то не продолжай.