Моя дочь от тебя - Юлия Рябинина (2021)

Я спешу покинуть небольшой холл в приемном отделении, дабы женский крик не разбудил малышку.

Мы уже вышли за дверь, направляясь к центральному входу, когда в спину ударяет крик Ирины Витальевны. В ее голосе слишком много боли, чтобы остаться к нему безразличным. И даже у меня в груди неприятно шевелится странное ощущение, отдаленно напоминающее сочувствие. Нет, не от того, что Головнюк умер (его из операционной вывезли в морг полтора часа назад), а из-за его матери. Мне чисто по-человечески жалко женщину. Не думаю, что она могла предположить, что ее сын окажется таким мудаком.

Глава 19

- Дядя Максим, ты позавтракал? - обращается моя принцесса по-взрослому серьезным тоном. - Или голодным опять уйдешь?

Недовольные нотки в детском голосе поистине вызывают у меня умиление и улыбку.

- Угу. - Смиренно показываю ей пустую кружку из-под какао.

Черт побери! Из-за этой маленькой надзирательницы мне теперь приходится пить по утрам не ароматный кофе, а какао!

Стоит Марусе увидеть, что я выполнил ее указание, как детские бровки, сведенные к переносице, тут же расправляются, и она, благодушно улыбаясь, треплет меня за волосы.

- Ну, наконец-то, а то я уже волноваться начала. Без еды и умереть можно. Ты знал?

Маруся забирает у меня кружку, ставит в раковину. Проходит к своему стулу, при этом продолжает задавать интересующие ее вопросы:

- Мы поедем сегодня в садик? Или ты дома будешь работать? Если дома, то можно я тоже останусь? Я не буду тебе мешать. Точно-точно. Обещаю, - складывает она ручки домиком и тут же: - Я тоже хочу какао и булочку сладкую. - Улыбается такой обворожительной улыбкой, которой противостоять невозможно.

- Ты сегодня чересчур милая. Что-то случилось? Тебя кто-то обидел?

Украдкой наблюдаю за малышкой и ее реакцией. Девчушка морщит носик. Отворачивается.

- Ничего серьезного, - стучит пальчиками по столешнице.

Я поворачиваюсь к ней.

Интересно. Маруся всегда вела себя так? Маленькая взрослая? Или на нее так повлияло воспитание Майи?

- Я все-таки хотел бы знать, - говорю уже тверже.

Мелькнувшие мысли о Майе согревают грудную клетку.

Я не хотел сегодня отпускать Марусю в садик. Хотел сделать принцессе сюрприз.

Мне вчера позвонил доктор из клиники и сообщил, что девушка наконец-то пришла в себя и уже завтра ее можно будет навестить.

Майя очнулась после двухмесячной комы и теперь жаждала видеть свою дочку.

Воспоминания этого времени, проведенного в ожидании, прокатывается по мне колючей ледяной волной тревоги.

Это сейчас я все воспринимаю уже спокойно, но не менее волнительно, но это было абсолютно не так еще каких-то полмесяца назад. Я тогда на уши поставил все клиники, которое только попались под руку. Но только в одной из чертовой дюжины, только в одной доктора пообещали вытащить Майю из комы и дали мне хоть призрачную, но надежду на то, что девушка очнется.

- Это девочки в группе, они обзывают меня сироткой, - губки малышки растягиваются в грустной улыбке.

- Сиротка?! Что это за слово? Откуда они вообще взяли его? Глупости какие!

В порыве защитить принцессу подхожу к ней и, подхватив на руки, поднимаю над собой.

- Какая ты сиротка, Мань? У тебя же есть я. - Резко сгибаю руки в локтях, прижимая дочку к себе. Она звонко смеется, обнимает меня за шею и неожиданно выдыхает в ухо:

- Но ты же мне ненастоящий папа, - и в голосе такая тоска, что у меня в груди сердце екает. Замедляются удары, а потом, сорвавшись, несутся в галоп.

Я так и не смог за те месяцы, что малышка живет у меня, сказать, что я ее папа. Да и как я могу это сделать без Майи? Как смогу объяснить шестилетнему ребенку, что вот он я, твой папа, нарисовался не сотрешь?

- Но, если ты хочешь, я могу им стать, - отвечаю севшим голосом.