Двери во Тьме - Андрей Круз, Мария Круз (2012)

Я даже не знаю, на самом ли деле тварь взвыла, или это прозвучало у меня в голове, но ощущение было таким, словно ледяное сверло ввинтилось прямо в мозг, пробивая его до позвоночника. Тварь задергалась, забилась, задолбила в крышу кабины с такой силой, словно кто-то бил молотком.

Что было сил и проворности я рванул вправо, накинув край брезента на труп, перевалился через него, толкнул, нажав на рычаг, дверцу, и так, головой вперед, вывалился на снег, покатился в сторону от машины, налетев на ноги Федьки, который споткнулся об меня и чуть не упал. Но все же удержался, перескочил и прямо через кабину всадил в чудовище очередь на десяток патронов. Хмырь, а это был он, несколько раз дернулся и затих, начав истекать дымящейся Тьмой… Вой в голове утих, словно обрезали.

Так и отбежав от машины на четвереньках, оскальзываясь и зачерпывая снег рукавами, я все же вскочил и вновь схватился за автомат. Фонарик потерял – в кабине выронил. У, мать его двадцать, но все равно туда не полезу! Ни за что! Не удержавшись, подскочил к машине и всадил короткую очередь в то, что должно было быть головой хмыря, хотя тварь была явно мертва и уже опасности не представляла. Затем, оглянувшись, увидел еще одну небольшую тень, заскочившую на забор в глубине переулка, быстро обстрелял ее, но явно не попал – мартыхай перескочил во двор, укрывшись, а мои пули лишь размочалили гнилые доски забора.

– Федька, проедем уже, давай в машину! – заорал я, но понуканий не требовалось – он со всех ног бежал к «блицу».

Убедившись, что прямо сейчас мне на спину никто не бросается, я заскочил на заднее колесо опеля, вцепившись в борт, потом рывком перевалился в кузов, тяжело, с сипом дыша – не от усталости, а скорее со страху. Страха во мне было сразу на десятерых сейчас, это как минимум. Прямо так, лежа на спине, сменил магазин в автомате, бросив даже не помню насколько опустевший рожок на пол, поднялся.

Настя, выглядевшая, откровенно говоря, куда уравновешенней меня, перебежала к кабине, прикрывая Федьку, пленный валялся на полу, прикрывая голову руками, и тихо подвывал. Я пнул его ногой, крикнул: «Заткнулся!» – и повел стволом автомата из стороны в сторону, выискивая новые цели. В этот момент грузовик дернул назад, и я упал навзничь, прямо на пленного, который охнул и взвыл в голос, а потом начал лягаться ногами и попытался перевернуться и уползти. Похоже, решил, будто на него тварь прыгнула и он уже погиб.

Я на него даже внимания обращать не стал, понимая, что он не только не побежит и не нападет сзади, а еще будет молиться о том, чтобы с нами ничего не случилось: мы сейчас – его единственная защита от тварей.

Федька, высунувшись из кабины в открытую дверь, удивительно ловко сдал опель задом, объехав притертый теперь к забору «штайр». Машина выскочила из переулка, остановилась, проехавшись заблокированными колесами по скользкой дороге. Послышался негромкий удар в борт, зацарапались по доскам когти, еще одна темная тварь вскочила на самый угол кузова, почти что рядом со мной, и угодила под удар сапога, сбросивший ее обратно.

– Федька, гони, не спи, мля! – заорал я так, что сам себя не узнал, подхватился, сел, перекатился на четвереньки, кинулся к борту только для того, чтобы вновь свалиться, – теперь «блиц» дернул вперед.

Опять скребущий звук, я отполз назад, вскидывая автомат, – и вовремя: тварь опять вскарабкалась на кузов и на этот раз поймала очередь, сбившую ее обратно и изрешетившую сами доски кузова. За спиной у меня вновь застучал автомат, я обернулся – Настя обстреливала что-то невидимое мне, палила в сторону переулка, гильзы барабанили по крыше кабины – я даже успел разглядеть, как они поблескивали в лунном свете, отскакивая.