Двери во Тьме - Андрей Круз, Мария Круз (2012)

Действительно, такая холодная, что даже вкуса не почувствовал, просто бух – и в брюхе тепло. Даже маленький бутерброд прожевал следом не столько закуски ради, сколько порядку для. Ну и чтобы не косеть на голодный желудок: я вообще-то сегодня толком и не жрал. Надо было, конечно, по пути сюда заскочить хоть в ту же хинкальную, но забыл: драка на крыльце тогда отвлекла и с мысли сбила, а потом уже мимо проехал.

Кстати, интересно – почти никогда не видел Пашкина трезвым, но и пьяным тоже никогда. Он всегда такой, как сейчас, – «в кондиции», но не больше. А непривычный человек так сразу и не поймет по его виду, что «капитан рейда» уже причастился, разве унюхает. Редкий тип, к слову, приходилось таких встречать в жизни. Правда, цирроз и к таким подкрадывался, или сердечный приступ, тьфу-тьфу-тьфу, сто лет здоровья Пашкину. Хотя какие к черту сто лет? Тут совсем другие числа в ходу, можно и больше желать, хотя я не знаю, как временные аномалии на потребление такого количества водки накладываются. Цирроз тоже ждет?

– Вопрос имею, – поднял я руку, и Пашкин доброжелательно кивнул, быстро разлив по второй.

– Чего за вопрос?

– Вы Валиева в лицо хорошо помните?

– Да вот как тебя, – даже удивился он такому вопросу.

– А описать можете?

– Ну… такой худощавый, – Пашкин приложил руки к своему лицу, пытаясь продемонстрировать худощавость Валиева. – Моего возраста примерно…

Описал он его действительно подробно, с деталями. И по всему этому описанию, и по всем деталям выходило, что тот мужик в Алексине, что заглядывал ко мне в машину и которому я включал режим идиота, как раз этот самый Валиев и есть.

Так, еще кусочек. Серых ушел, Валиев остался. Валиев в той табличке, что я для себя построил, никак в одну клетку с Серых не попадал: это все схему нарушало. А вот так – уже нет, уже все в своих клеточках. Валиев остался… и, может, даже вообще к точке ухода не ходил – зачем ему надо? Нет, ходил, ходил, потому что только своими глазами можно убеждаться, как оно на самом деле. Хотя стоп! Ящик был закрыт. Если бы Серых уходил и кто-то был бы там, на острове, и смотрел, – голову на отсечение, что не удержался бы тот, проверил. Или нет? Что-то не сходится в этом пункте, ну да и ладно, потом разберусь.

Тогда почему записи Серых так никем и не найдены? Почему они не у Валиева? Чего я не учитываю? Адаптантов? Там их тогда много было: река только от Тьмы защищает. А почему бы и нет, к слову? Например, те согнали… нет, так не получается, опять не сходится… Где-то не сходится, где-то не натягивается этот самый презерватив на этот самый глобус…

А может быть, записи просто у Валиева? Нет, фигня, Валиев у сальцевского олигарха под крылом живет, а тот записи ищет. Хотя ему могли и не сказать. Черт, ум за разум заходит, а они у меня оба слабые, ум и разум, длительного напряжения не выдерживают.

– А чего он тебе? – поинтересовался Пашкин.

– Да по работе все, – туманно ответил я. – Еще по одной? – перевел я разговор со всяких глупостей на важное.

– Ага, давай, чего ждать? – оживился тот.

* * *

Когда вышел от Пашкина, увидел, что «шевролет» исчез, только следы от его широких зубастых колес на снегу остались. Сначала удивился: как это Иван уехал, когда моя машина рядом, – потом сообразил, что машина ни разу не моя и Иван понятия не имел, что я здесь.

Так, сгонять, что ли, заплатить за уголь? Действительно, чего откладывать? Если завтра погода нелетная, то я буду первый, кто начнет настаивать на том, чтобы не ехать в Углегорск. Тем более что у меня планов все больше и больше и работа им только мешает. Мне вообще работать не надо, я думаю, – пусть меня кто-то так кормит, а у меня просто дела всегда будут. Хорошо придумал? Вот и мне нравится.