Поход - Игорь Валериев (2020)

После этого вопроса я рассказал присутствующим за столом, как получил в качестве наград два имения под Петербургом, и как там, благодаря моему управляющему Сазонову, работает «колхоз». Результаты, кстати, действительно были впечатляющими. За неполный десяток лет Александр Иванович в Курковицах и Калитино организовал супердоходное предприятие по производству картофеля и производных из него, а также масла и круп. Шестьдесят пять дворов, бывших изначально, уже приближались к ста. Стала ощущаться нехватка моих земель для дальнейшего развития, но при этом все крестьянские семьи имели новые дома. С личным хозяйством у них, правда, как-то не заладилось. В своём письме ещё пять лет назад, Сазанов описал, как крестьяне по договору аренды получили в своё распоряжение полагавшихся им коров, но через пару месяцев вернули их на общую ферму. Работать за денежку оказалось более выгодным, а масло и молоко, да и тот же обрат они получали по договору. Небольшие огороды во дворах остались, но это из-за крестьянской упёртости. Чтобы было! Смертность в имении была минимальной, с долгами все расплатились. Вкалывали, конечно, хорошо, но и жили по сравнению с другими, я бы сказал отлично. Ну, и мне на карман капало.

На моё описание «колхозов» очень жарко отреагировал младший Беневский.

— Тимофей Васильевич, получается, что вы у себя в имении создали коммуну?

— Боюсь Вас разочаровать, Иван Аркадьевич, но это не так. Тут, Марина Аркадьевна, назвала вас «толстовцем». Это так?

— Да, я являюсь единомышленником Льва Николаевича и по окончании обучения в университете, где изучаю сельское хозяйство, хочу создать в нашем имении такую коммуну.

Я заметил, как поморщились родители Ивана, но перебивать его не стал.

— Лев Николаевич — это не только великий писатель, он еще и современный философ с самой большой буквы. Его учение перевернёт сознание людей, — продолжил младший Беневский.

«Ё… твою мать, яти его в душу, — подумал я. — Одна будущая эсерка, второй упёртый толстовец. Куда родители смотрели? Вот это я попал! Но второе хоть не так заразно!» — успел я подумать перед тем, чтобы сообразить, что буду отвечать.

— Когда люди изменятся, царство Христа установится на земле, — Иван сделал паузу и спросил. — А вы, Тимофей Васильевич, знакомы с учением Льва Николаевича?

— Если вы говорите о трактате «В чём моя вера?», то читал.

— И где же Вы достали его? Цензурой он запрещён и если бы не был выпущен в Швейцарии, то просвещённые люди так бы никогда не смогли ознакомиться с новым философским взглядом на религию, — поинтересовался младший Беневский, а его сестра посмотрела с явным удивлением.

— Иван Аркадьевич, моё место службы в конвое наследника престола позволило ознакомиться с многими трудами недоступными большинству населения Российской империи.

— И что можете сказать о трактате Толстого?

— В чём-то согласен, но большинство постулатов не приемлю. Эта философия, действительно, для царства Христова на земле, когда на всей планете живут идеальные люди, и нет войн. Пока же вся история человечества, что до прихода Христа, что после него — это череда войн, уничтожающих людей и стирающих государства с карты мира. Поэтому «непротивление злу», отказ от войн, осуждение присяги властям, которая по Толстому запрещена Христом — «не клянитесь вовсе», считаю блажью человека, не знающего, чем занять себя. Про таких в народе говорят — «с жиру бесится»! Вот увидите, Иван Аркадьевич, что очень скоро Льва Николаевича Святейший Синод или предаст анафеме, или вовсе отлучит от церкви.

— Думаю, Тимофей Васильевич, вы несколько перегибаете, — вступил в разговор отец семейства. — Всё-таки Толстой — это великий писатель.