Возле Тьмы. Чужой - Андрей Круз, Мария Круз (2012)

Нашел ту самую Ист-Шулман, увидел нечто вроде нового трейлерного парка, где, с его слов, живет Пикетт. Потом увидел оружейный с забавным названием «Оружие рабочего человека». Представилась гора булыжников, таких, как на известной скульптуре забытого мной автора. «Булыжник — оружие пролетариата» — кажется, так. Естественно, не удержался, заехал.

Первое впечатление — магазин переполнен. Его хозяин, невысокий круглолицый мужичок лет под пятьдесят, почти терялся на фоне всего этого изобилия. Похоже, сюда съехалось все оружие, что кому-то удалось найти в окрестностях. Еще я обратил внимание на то, что оружие стоило дешево, а вот патроны — дорого.

Поздоровались, хозяин оживился. Кажется, покупатели его визитами не замучили пока.

— Что могу сделать для вас?

Поискав глазами в витрине, нашел точно такую же «беретту», как та, что лежит у меня в номере. Спросил:

— Запасные магазины к этому есть?

— Девять миллиметров или сороковой? — уточнил тот.

— Девять «Люгер».

— Есть. Сколько надо?

Я задумался, затем сказал:

— Еще пару, — после чего решил спросить: — Кстати, мне этот пистолет случайно достался. Ничего, что у него так много пластмассы в конструкции?

— Ничего страшного, на нее никаких нагрузок не приходится. — Он достал «беретту» из прилавка, быстро разобрал: — Смотрите, ствол по стальной колодке движется, все нагрузки распределяются внутри затвора. Поэтому здесь, — его палец постучал по направляющим рамки, — никакого металла не надо. Хороший пистолет, никаких проблем с ним. И да, еще: он любые патроны принимает, даже самые плохие. Видите? — Палец с толстым желтоватым ногтем щелкнул по казенной части ствола. — Нет рампы, ствол не качается, патрон подается по прямой. Так что перекос невозможен.

— Понял, спасибо, — обрадовался я. — А к такому есть скорозарядники? — Я медленно и аккуратно, чтобы не напугать хозяина, вытащил из кобуры «таурус».

— Должны быть, сейчас посмотрю, — кивнул он, присаживаясь у шкафа и открывая дверцы. — Сколько надо?

— Тоже пару. И две коробки триста пятьдесят седьмого. И девятимиллиметровых… коробки четыре, наверное.

— Каких?

— Холлоупойнт, пожалуй, — сказал я, прикидывая цены. — И бинокль мне бы какой-нибудь, из недорогих.

— Китайцы дорогих не делали, — усмехнулся он, снимая с полки и выкладывая передо мной обтянутый зеленой резиной бинокль с откидными крышками на объективах.

Потом взгляд остановился на карабине M1, таком, какой Настя оставила мне на столе. Который мой. Попросил посмотреть, а то что-то глаз резануло. Продавец с готовностью протянул оружие мне.

— Вот как, — пробормотал я.

А калибр-то у него не такой, как у моего. Мой был «.256 Carbine», то есть шесть с половиной миллиметров, а этот «.30 Carbine», то есть классические «семь шестьдесят две». То есть вот оно как. Патронов к моему, подозреваю, здесь и не купишь. Да и в мелких детальках отличие вижу. Разные они, совсем разные, мой для этого мира как инопланетянин. А вот М1911, что я вижу в витрине, совсем как тот, что у меня был. Разве что посовременней выглядит и прицельные другие.

16

Вечер закончил в баре, на этот раз в одиночку. Место, кстати, не пустовало — что у стойки все занято, что кабинки. Было шумно, играла музыка из висящего на стене джукбокса, в который бросали пятицентовики новой чеканки. Пиво стоило двадцать центов, чизбургер — тридцать. Жить можно.

Люди много говорили, кажется, даже подчеркнуто шумно, словно стараясь перекричать то, о чем не хочется думать. Я даже решил, что тихие теперь пьют дома, в одиночку, а повод для этого есть у всех, достаточно только посмотреть на статистику смертности. Глядя на людей вокруг, я даже ощущал какую-то неловкость: их жизнь обошлась с ними жестоко, а я здесь вроде как на халяву оказался, не пострадавший, не настрадавшийся и вообще посторонний, на чужих поминках клоун.