Заклинание - Николай Дронт (2020)

Вроде дело понятное и правильное. Ан нет! Раз я подписываю МЕЖДУНАРОДНЫЙ договор, значит, я барон свободного баронства. Пусть присягнул герцогине, но земли-то мои. Рано или поздно герцогиня и я уйдем из жизни. Вдруг мой наследник не присягнет ее наследнику? Чье баронство будет? То-то! Часть земель уйдет из герцогства.

Сюзерен поставила визу на договоре. Мой принц прислал записку: велит подписать. Я, конечно, подпишу, но оно весьма странно. Одно есть объяснение – если что с герцогиней случится, мне можно попроситься обратно в королевство, тогда оно землями прирастет, а муж моей принцессы их потеряет. Голова идет кругом от политических раскладов.

В полдень прибыл гонец с той стороны. Сказал, что встреча в три пополудни на старых позициях пушек. Сразу после подписания будет обед в честь знакомства.

Кидор отнесся к одеванию серьезно. В данном случае армейский мундир не годится категорически – неприлично подчеркивать, что его победил какой-то шеф-комендант. Придворный мундир дело другое – подписать мирный договор с камергером, пусть и титулярным, достойное дело.

Барон Загорский оказался полным, улыбчивым человеком, жуиром, гастрономом и изрядным весельчаком. Подписание пергаментов и прикладывание печатей заняло не более четверти часа, затем часа три мы сидели за столом, болтали, как старые знакомые. Подвыпив, барон делал предложения вроде: «Дочку мою видел? Надоела мне, страсть! Хочешь – женись. Но не советую. Приданое приличное, но такая дура! Все о балах мечтает. Мужа на одних тряпках разорит». Или как вам такой пассаж: «Я почему тебя люблю? Из-за тебя смог весь Совет повесить и Уклад отменить. Правда-правда! Вон хоть у Мишо спроси. Их семьи в тюрьме сидят, жрут в три горла. Один убыток от них. Я бы и их повесил, да вроде не за что. И освободить нельзя – получится, на поводу у заграницы пойду. Хочешь, тебе их всех отдам?»

Я вроде ничего такого не говорил, но как-то само собой оказалось, что баронскую дочку обещал своей принцессе представить. И семьи повешенных, в честь подписания мирного договора, из тюрьмы к себе забираю. Даже взялся прислать эконома на предмет приискать покупателя на баронскую медь. И это все в непрерывном потоке слов и самых разных забавных анекдотов из жизни. Да уж… С таким переговорщиком мне встречаться еще не приходилось.

Баронская дочка, девочка лет двенадцати, села между нами, когда подали десерт. Дочь стоила отца, болтала без передыху. Пока ела торт, рассказала о мечтах попасть фрейлиной в любой приличный двор, выйти замуж за блондина, хотя можно за ярко-рыжего, но тогда обязательно с бородой. Объявила, что ее брат бука и бяка, хотя очень хороший, а я совсем страшненький, но симпатичный.

Слава богам, хоть баронский сын оказался нормальным. Поймал мой затравленный взгляд и утащил меня от болтушки под предлогом что-то показать. Показывать ничего не стал, только сказал, когда мы вышли из шатра: «А у меня так каждый день!» Постояли, помолчали, обратно в шатер вернулись. Тут я подумал, что ничего у меня соседи, особенно наследник барона, с ними можно дружить.

Вернувшись в башню, доложил камердинеру и эконому о ходе переговоров. Меня просветили – баронская дочка, представленная сюзерену, скорее всего, будет сочтена моей дипломатической победой. Медь? Почему не помочь за процент от оборота. А вот с семьями повешенных не все так просто. Ладно те, у кого деньги в заграничных банках остались, а остальных куда? Кормить-поить за свой счет? Разве что в столице их удастся куда пристроить.

Неста

– Найджел, скажи честно – почему наша фракция развалилась? Я понимаю, аус Хансалы, Тихому нельзя было не вернуть голос. Но остальные-то почему ушли?

– Неста, ты встала во главе Гильдии. Что от этого получили Луковичи, Шранты, Сейтар и другие? НИЧЕГО! Зато сторонние нейтралы и перебежчики заняли должности, получили выгодные заказы, дефицитные реагенты… деньги, наконец. У всех сложилось мнение, что быть верным нашей фракции невыгодно и даже глупо.