Шаги в темноте - Александр Конторович (2017)

Многоопытный специалист рассуждал правильно: какие бы планы относительно будущего использования пленников у главаря ни имелись – оружия им никто не даст. Чужаки – и этим всё сказано! Что же до Копчёного – то в предвкушении будущей добычи он легко пожертвует не только залетным вором и его сотоварищами. И своих не пожалеет в случае чего… на том свете сочтёмся!

Оттого и не дали пленникам топор. И нож забрали, тщательно ощупав каждую складочку на одежде.

А вот щупы – оставили. Не оружие это – рабочий инструмент. Правда, в землянку внести всё-таки не дали, остались палки с прикрученными шомполами на улице стоять.

Наклонившись, Гальченко снял сапог и, повозившись, вытащил из подошвы небольшой клинок. Обоюдоострый, кинжалообразный, он имел короткую рукоять, обмотанную тонкой нитью.

Прошло совсем немного времени – и клинок той самой нитью был прикреплён к крепкому прямому сучку, который подполковник захватил с улицы в качестве будущей кочерги. Пришлось, правда, выточить ложбинку, куда и была вставлена рукоятка. Получилось своеобразное мини-копьё. При известной сноровке таким оружием можно было уверенно спровадить в мир иной кого угодно.

Прислушавшись ещё раз, подполковник кивнул в сторону окна.

Оно было недостаточно большим, чтобы в него мог пролезть мужчина средней комплекции. Да и прикрывалось окно импровизированными решетчатыми ставнями. В основном, надо думать, для того, чтобы в землянку не забралась какая-нибудь лесная живность, охочая до еды. Раз тут долгое время квартировали люди (скорее всего – те самые убежавшие дезертиры), то и еда, какая-никакая, а имелась.

Ставни прикрывались и запирались изнутри, чтобы в любой момент можно было их приоткрыть и проветрить землянку.

Свет в импровизированной камере (старая керосиновая лампа) был потушен, ужин давно закончился, и в лагере стояла мертвая тишина. Никто не прохаживался мимо места заключения пленников, а часовой, как и в прошлую ночь, уселся на ступеньках, прислонившись спиною к жердям обшивки. Чего тут особую бдительность проявлять? Дверь заперта на засов, пленникам не выйти. А чужим по тайным тропкам не пройти – мины никогда не спят. Главарь же не имеет привычки прогуливаться по ночам – тут, чай, не воинская часть! Вчера не приходил, так с чего бы ему вдруг сегодня припереться?

Гальченко знал (основываясь на предыдущих наблюдениях), что часового сменят около часа ночи, так что некоторый запас времени имелся в любом случае.

Узкие окошки землянки не позволяли пролезть через них никакому мужчине, но вот на хрупкую девушку они точно рассчитаны не были…

Припав к земле, Марина прислушалась – тишина.

Ни в том, разумеется, смысле, что в лесу смолкли все привычные и обыденные для него звуки – нет, не было слышно никаких звуков, производимых человеком.

Перехватив поудобнее оружие, она скользнула в сторону от землянки – туда, где находились основные места базирования бандитов, те землянки, в которых они спали. И именно оттуда подходил сменщик часового. Так что если внезапно проснувшийся дезертир и услышит какие-то звуки, это можно будет списать на подходящую, пусть и в неурочный час, смену.

Шаг, другой… Теперь ползком…

Тренированное тело девушки прижималось к неровностям почвы, и со стороны всё это напоминало игру теней. Мало ли… вполне ведь и ветка какая-то могла качнуться, потревоженная ветром, и дрогнула тень на земле.

Часовой ничего не заподозрил.

Кто знает, что снилось ему в этот момент…

Вполне возможно, что именно Котенка и видел он в своих сновидениях. Трепещущую, покорную и на всё готовую… вполне ведь такое могло быть… Гавриш ведь обещал!