Империя очень зла! - Михаил Ланцов (2020)

– Во-первых, Имперской службы безопасности, – поправил генерала Гурко Император. – Во-вторых, нет. Теперь это наше общее дело. Наша общая беда. Австрийцы хорошо поработали, создав у нас на границах большой пороховой погреб. А мы благодушно взирали на их труды и никаких мер не предпринимали. Так что теперь – это большая проблема для всех нас. Царство Польское – это чемодан без ручки. И бросить нельзя, и нести тяжело. Если же сейчас их отпустить, то они охотно и радостно перейдут на сторону наших врагов. Поэтому вы, Иосиф Владимирович, берете всю гвардейскую кавалерию, что стоит в столице, и выдвигаетесь в свои владения для наведения порядка. И я очень надеюсь на то, что чувство долга и честь в вас смогут подавить личные отношения с этими милыми людьми. Или вы все-таки хотите отказаться?

– Хотел бы… раньше под таким углом на этот вопрос не смотрел, – угрюмо произнес генерал Гурко. – Это все выглядит так грязно.

– Ничего грязного нет в том, чтобы способствовать наведению порядка. И я очень надеюсь на ваше понимание и содействие. Соберите своих офицеров. Объясните им, что чурается сотрудничества с полицией и службой безопасности только трус и мерзавец либо безнадежный уголовник.

– Боюсь, что на словах понимание у них будет, а в душе…

– Вот и составьте списочек тех, кто в душе затаил что-то дурное. Понимаю, звучит мерзко. Но если завтра война, вы будете уверены в том, что эти люди не предадут? Вы будете уверены, что эти люди, ведомые своими уголовными понятиями, не пойдут на сотрудничество с иноземными шпионами?

– Мне кажется, вы сгущаете краски, – произнес великий князь Михаил Николаевич, занявший место канцлера после недавней административной реформы.

– Не скажите. Я много езжу по столице. Бываю и в салонах, и на заводах, и на улицах, и даже в обычные лавки захожу, чтобы за всем иметь пригляд. И слышу, какие разговоры ведет наше общество. Каторжанская тухлятина сквозит всюду. Особенно среди дворян. Иной раз посмотришь на них и понять не можешь – дворянин перед тобой или просто нахватавшийся манер вор-домушник. Они так гордятся своими принципами… удивительно схожими с теми, что культивируются в преступном мире. Это болезнь, страшная, ужасная болезнь. Да и сами подумайте, как сотрудники полиции или Имперской службы безопасности станут ловить преступников и шпионов? Как станут выявлять предателей? К каждому человеку ответственного сотрудника не приставишь. Поэтому единственный выход – живая связь с обществом и активная позиция подданных. Но, увы, этого ожидать не приходится. Офицеры с удивительным презрением относятся к людям, что защищают их спокойный сон.

Помолчали. Император уже устал чесать языком. А люди, собравшиеся за столом, медленно переваривали услышанное. Эта позиция была необычной и непривычной, незнакомой, неожиданной и вообще выбивала из колеи неслабо. Шутка ли? Одним росчерком пера вековые офицерские и дворянские понятия о чести в известной мере оказались не более чем уголовными заблуждениями. Так ли это? Вопрос. Но никогда прежде Император не ставил вопрос под таким углом. Да и не Император, а вообще хоть кто-то из значимых фигур в руководстве империи.

– Жалеете поляков? – тихо спросил Николай Александрович, обращаясь к Гурко, дабы прервать эту затянувшуюся паузу.

– Жалею, – честно признался он. – Столько служил там. Столько с ними общался. Как не жалеть?

– Вам известно, что во времена Наполеоновских войн поляки принимали участие в подавлении восстания на Гаити и в Северной Африке?

– Нет.

– Очень зря. Поляки там топили в крови восстания, направленные на обретение независимости этих народов от французов. Хотя сами желали освобождения своих братьев из-под власти России, Пруссии и Австрии.

– Но это Гаити.