Имперский союз (сборник) - Александр Харников, Александр Михайловский (2019)

И тут Шумилин вспомнил, что где-то недели три назад, в разговоре с императором он посетовал на то, что после трагической смерти Пушкина в России остался один-единственный поэт, равный ему по своему таланту. Правда, он сейчас сражается с чеченцами в отряде генерала Галафеева. Николай нахмурился, хотел было что-то ответить Александру, но промолчал. Больше ни Шумилин, ни Николай этого вопроса не касались.

Похоже, что слова, сказанные императору его гостем из будущего, запали в душу монарха, и он отправил с фельдъегерем приказ вызвать поручика Лермонтова в Петербург. Шумилин знал о том, что Лермонтов был дружен с четой Одоевских, и его появление в квартире дома на Фонтанке было вполне закономерно.

– Господин Шумилин, – с любопытством спросил Лермонтов, – скажите, не мог ли я вас раньше видеть? Ваше лицо кажется мне знакомым… Вы не воевали на Кавказе?.. Нет? – Лермонтов огорченно покачал головой. – Вы знаете, у меня часто так бывает – вижу человека впервые, а мне кажется, что я с ним уже где-то встречался.

– Нет, Михаил Юрьевич, – улыбнулся Шумилин, – мы с вами вряд ли встречались. И на Кавказе я не воевал, хотя бывать там и доводилось. А вот мой друг, отставной майор Виктор Иванович Сергеев, приехавший в Петербург вместе со мной, так он повоевал в Чечне, и был даже там ранен. Думаю, что вам было бы интересно с ним поговорить.

– Пожалуй, – согласился Лермонтов. – А вы, князь, – обратился он к хозяину дома, – знакомы с майором Сергеевым?

– Знаком, – коротко ответил Одоевский. – Виктор Иванович тоже наш большой друг, и мы с княгиней многим ему обязаны. Думаю, что и вы подружитесь с ним. Я хочу просить вас, мой друг, почитать нам ваши новые стихи.

– Если я не ошибаюсь, – вступил в разговор Шумилин, – вы, Михаил Юрьевич, принимали участие 11 июля сего года в сражении с чеченцами на реке Валерик – это неподалеку от крепости Грозная. Сразу после этого сражения вы написали замечательные стихотворение. Постойте, я вспомню, как оно начинается…

И Шумилин, закрыв глаза, начал читать вслух:

Я к вам пишу случайно; право

Не знаю, как и для чего.

Я потерял уж это право.

И что скажу вам? – Ничего!

Услышав первые строки своего еще не опубликованного нигде стихотворения, Лермонтов вздрогнул. Он с изумлением смотрел то на Шумилина, то на Одоевского, то на Ольгу Степановну. Потом поэт пришел в себя и, резко вскочив с места, неприятным скрипучим голосом спросил у своего нового знакомого:

– Господин Шумилин, соблаговолите объяснить мне – что сие значит! Откуда вам известно мое стихотворение, которое я написал совсем недавно и никому еще не читал?!

– Успокойтесь, Михаил Юрьевич, – примирительно сказал Одоевский. – Поверьте мне – я сам был не менее вас удивлен, когда первый раз встретился с Александром Павловичем. И на то есть причины…

– Я не понимаю вас, князь, – раздраженно произнес поэт, – я знаю вас, как человека порядочного, и полагаю, что вы не намерены шутить надо мной, словно над каким-то безусым юнкером.

– Михаил Юрьевич, – снова вступил в разговор Шумилин, – вы помните легенду о вашем знаменитом шотландском предке, Томасе Рифмаче? По преданию, он семь лет прожил в волшебной стране эльфов и, вернувшись оттуда, стал пророчествовать, предсказывая людям их будущее. И все его предсказания удивительным образом исполнялись.

Слушая Шумилина, Лермонтов машинально кивал головой, а после последних сказанных им слов побледнел, словно лист бумаги.

– Так вы из страны эльфов, – изумленно воскликнул он. – И вы, князь, – укоризненно обратился он к Одоевскому, – тоже побывали в той волшебной стране? Почему же вы мне об этом ничего не сказали?