Черный проводник - Александр Конторович (2012)

— Ща пальну тебе прямо через дверь! Или гранату суну — будешь знать, как замки запирать перед революцией!

Щелкнул замок, послышался лязг цепочки, и дверь приотворилась.

— Что вам угодно, господа? — Одетый в домашний халат, Сомов стоял на пороге квартиры.

Бесцеремонно отпихнув его в сторону, матросы прошли внутрь. У входа задержался только сопровождавший их человек в сером пальто.

— Вы генерал Сомов?

— Да. С кем имею честь разговаривать?

— Я представитель Петросовета. Моя фамилия Нахамсон. Яков Григорьевич. Вот и мандат. — Человек в пальто вытащил и развернул лист бумаги. — Достаточно?

Из глубины квартиры донёсся звон — что-то упало и разбилось.

— Чему обязан столь поздним визитом? — бросив взгляд на текст документа, спросил генерал.

— Пройдёмте внутрь. Там и поговорим.

Пройдя мимо непрошеных визитеров, с увлечением рывшихся в шкафах, генерал вошёл в большую комнату и сел в кресло. Нахамсону он стула не предложил, но тот обошелся и без приглашения — подтащив к себе такое же кресло, Яков с удовольствием в него уселся.

— Вы служили павшему режиму, генерал?

— Отчизне я служил, милостивый государь! Если вы понимаете, что это такое.

— У пролетариата, генерал, нет отечества.

— Сочувствую… пролетариату.

— Оставим это. Вы служили в разведке.

— В департаменте генерала-квартирмейстера.

— Давайте не будем дурака валять, генерал. Хорошо? Так ли уж важно, как на самом деле называлось ваше учреждение? Важно то, чем оно занималось!

— Что вы от меня хотите? Я нахожусь в отставке и ничего не знаю об обстановке в моем бывшем департаменте.

— Бросьте, генерал! Такие, как вы, в отставку не уходят. Они только на время скрываются от глаз общественности. А их деятельность… она продолжается.

— Не понимаю вас.

— Скажу прямо. Мне нужны ваши архивы.

— Лично вам?

— Петросовету.

— Не имею чести знать это учреждение. Но даже будь по-другому… то и в этом случае ничем не могу вам помочь. Все мои дела остались на службе. Полагаю, вам было бы целесообразнее поискать там…

— Искали уже. По странной случайности все ваши бывшие сослуживцы неожиданно покинули свои квартиры. А в кабинетах ничего нет! В смысле — ничего интересного.

— Рад за своих товарищей — они избавлены от необходимости отвечать на подобные вопросы.

— Но вы-то, вы-то — здесь!

— Увы… — развел руками генерал. — У меня больная жена… ей противопоказаны переезды.

— А вам?

Сомов вопросительно приподнял бровь:

— Я никуда не собираюсь выезжать. По крайней мере — в ближайшее время.

— А придётся! Если наш разговор ни к чему не приведёт… вам грозит перспектива сменить уютную квартиру на неопрятный карцер!

— Это ж за какие — такие грехи?

— Неужто их нет?

— Мне таковые неизвестны.

— А про революционную необходимость вы слышали?

— Нет. Она что, отменяет все существующие законы и установления?

— Именно так, генерал.

Грузно ступая по паркету, в комнату вошёл рослый матрос. В руках он держал бутылку:

— Ты глянь, товарищ, какие вина пьёт царский генерал! Небось ещё и жрёт в три горла! У-у-у, кровосос! — Громила замахнулся бутылкой.

— Обожди, товарищ! — поднял руку в протестующем жесте представитель Петросовета. — Не всё он ещё рассказал…

— Всё. Мне больше нечего вам рассказать. Ищите в министерстве.

— Ну, что ж… нормального разговора вы не понимаете… жаль…

Пронзительный женский крик прорезал тишину.

— Что вы делаете? — вскочил на ноги Сомов. — Ирина больна…

— Да сядь ты! — толкнул генерала в грудь матрос. — Ничё с ней не станется… поорёт и перестанет…

Сомов оттолкнул его и бросился к двери.

— Держи генерала! — Яков попытался вскочить из кресла и поскользнулся на паркете. — Уйдёт!