Черный проводник - Александр Конторович (2012)

— А раз так — действуй. Потом доложишь.

Дверь в камеру лязгнула замком.

— Федотов! С вещами — на выход.

Франт неторопливо поднялся с нар, потянулся. Подхватил сидор.

— Ну, прощевайте, братва! Даст бог — ещё свидимся!

— И тебе удачи, — степенно кивнул Митяй.

В коридоре Франта пихнули лицом к стене:

— Стоять тут! Лицом к стене и головой не вертеть! Не разговаривать!

Заперев камеру, надзиратель довел его до межкорпусной двери и передал дежурному. Так, сменяя друг друга, надзиратели вывели арестанта во двор, где уже ожидал автозак. Лязгнула, закрываясь, дверь, и Франт опустился на скамью. В кузове было холодно, и он поёжился.

«Отсюда увозят… Куда? Не в суд, это точно, следователь дела ещё не закончил, даже и обвинения не предъявил. Забрали с вещами — стало быть, сюда уже не вернусь. Может быть, этап? Нет, это пересыльная тюрьма, его здесь и формируют. Перевод? С какого бодуна? Открылись новые обстоятельства? Интересно, какие… На допросах я ничего нового не говорил, так что по этим данным можно копать до морковкина заговенья. Что я сказал нового и кому? Кличку назвал? И что? Она никому ничего не даёт.

Куда же тогда везут? В НКВД — больше некуда. Почему? Чем им интересен обычный зэк?

Кличка! Вот единственная зацепка! Они колонули кого-то из воров! И он им сдал… Чего сдал? Коридор… Да, пожалуй, что ничего другого и не придумать… Плохо дело, если чекисты станут меня трясти… Надо уходить! Плохо, черт возьми, все в спешке, на авось! Но вариантов нет, от них я так просто не сбегу…»

Автозак завернул во двор горотдела милиции. Молоденький постовой запер ворота и нажал кнопку звонка. Поёживаясь от холода (ноябрь в этих краях — далеко не самый приятный месяц!), два милиционера выскочили во двор и, открыв дверь, вытащили единственного пассажира на улицу. Провели по коридору, поставили лицом к стене, и один из них постучал в дверь кабинета.

— Товарищ оперуполномоченный! Тут зэка этого привезли…

— Давай его сюда! И свободны, дальше уже без вас разберёмся.

В кабинете было многолюдно. Помимо Шаверина, сидевшего на своём месте, тут присутствовал ещё лейтенант НКВД. Он развалился на стуле, стоявшем около стола. А справа от входа стену подпирали ещё два бойца из того же ведомства.

— Садитесь, Федотов.

Франт поставил на пол сидор и опустился на стул.

— Ну что, Федотов, доигрался? — Шаверин посмотрел на энкавэдэшников. — Теперь тобою будут заниматься эти товарищи. Говорил же тебе…

— Спасибо, товарищ Шаверин, — прервал разговор лейтенант. — Я должен где-то поставить подпись…

— Да, пожалуйста, товарищ лейтенант, — прервал свою речь оперуполномоченный. — Вот здесь.

Энкавэдэшник чиркнул что-то на листе бумаги:

— Всё?

— Да, всё.

— Тогда, дорогой товарищ, оставь нас наедине побеседовать… ненадолго. И не мешай.

— Понял, товарищ лейтенант. — Оперуполномоченный быстро собрался, взял со стола какую-то папку и вышел за дверь.

— Ну что, субчик, доигрался? — грозно глянул на арестанта лейтенант, усаживаясь за стол. — Смекаешь, чем все это для тебя теперь кончится?

— Не понимаю вас, гражданин лейтенант, — пожал плечами Франт. — Я обычный человек, уж вашему-то ведомству никак не интересен…

— Ишь ты?! Не интересен? Да мне ты, так и вовсе — на хрен не уперся! А вот зачем тебя в Москве видеть хотят?

— В Москве? Да откуда ж я знаю?

— Не просто в Москве, а в ИНО!

— Господи, это что ж за штука такая? Отродясь ни с какой Иной дела не имел…

— Дурак? Или ваньку валяешь?

Хрясь!

И сильный удар резиновой дубинки снес арестанта на пол. В глазах вспыхнули искры.

— Ох… — протянул тот, приподнимаясь на руках. — За что ж меня так-то? И слова не сказал…

— Оттого и прилетело, что не сказал! Вернее, сказал, да не то! Вдругорядь думай, прежде чем что-то говорить!