Гвардия, в огонь! - Юрий Корчевский (2017)

Ага, понял, что в плену.

– Парни, по-немецки кто-нибудь понимает?

Ни Манков, ни Илья в переводчики не годились.

– Ладно. Благодарю за службу, отдыхайте.

– Есть.

Комбат, пленный в сопровождении двоих бойцов отправились в штаб полка. Там была женщина-переводчица. Пленный на допросе показал, что у Рогачёва сосредоточены двадцать танков и батальон пехоты, а наступление должно быть утром, после артподготовки. Сведения интересные, их передали в штаб дивизии. Однако существенной поддержки полк получить не успел. К утру к передовым позициям доставили две пушки-сорокапятки, которые к рассвету едва успели замаскировать.

Утром рано заявился политрук, коротко сообщил собравшимся красноармейцам о положении на фронтах. И услышанное не порадовало. Вчера пала Калуга, и немцы продолжали наступать. Политрук пытался воодушевить бойцов, но каждый понимал ситуация складывается более чем скверная.

Принесли завтрак, бойцы за еду принялись. Не успели котелки ополоснуть в близлежащем ручье, как немцы открыли артиллерийский огонь. Сначала снаряды падали на передовой, затем огонь перенесли на вторую линию траншей, где бойцов было мало, на тылы полка. Судя по разрывам, били 105-мм полевые гаубицы, самые распространённые в немецкой артиллерии.

Как только разрывы стихли, из всевозможных укрытий стали появляться бойцы. Показалось – после такой массированной обработки огнём уцелеть на передовой уже никто не мог. А не получилось у немцев, укрыла бойцов родная земля. Конечно, часть траншей обрушена, везде воронки зияют, но в целом оборона уцелела.

Вермахт и на сей раз не изменил себе. Сначала на наши позиции двинулись танки, за ними побежала пехота. Танки периодически постреливали, а больше всего бойцов напрягал нарастающий рёв моторов, лязганье гусениц неотвратимо надвигающейся железной лавины. Человек в такие моменты остро чувствует свою беззащитность, уязвимость. Когда танки подползли, две противотанковые пушки открыли огонь. Выстрелы следовали один за другим. Пушкари понимали, что танкисты много времени не дадут, постараются накрыть пушечным огнём. Сорокапятки сами по себе низкие, да ещё в капонирах стоят, поразить их непросто. Несколько танков уже застыли на нейтралке. Один горит, другие с перебитыми гусеницами стоят. Быстро смолкла одна пушка, что на дальнем фланге батальона была. Вторая, поближе, огрызалась огнём. На неё сейчас вся надежда бойцов. Главное – выбить, остановить танки, без них наступление захлебнётся.

Ещё один танк горит, второй застыл. Там, где пушка стояла, взрыв, пушка смолкла. Илья побежал на позицию противотанкистов, за ним Манков увязался, он в соседней стрелковой ячейке был до того. По ходам сообщения, по траншее, добежали быстро. Пушечка цела, бронещит спереди во вмятинах от осколков. А расчёт убит. Немецкий снаряд угодил в бруствер, осколками всех посекло. Снарядные ящики, что в капонире, пусты, под ногами куча стреляных гильз.

– Саша, снаряды ищи!

Обычно запас снарядов не в капонире, а неподалёку, в ровике, на случай, если в хранилище вражеская мина угодит. Тогда от детонации взрыв серьёзный будет. Илья бегло пушку осмотрел. Вроде цела и никаких хитроумных электронных прибамбасов нет. Штурвальчики горизонтальной и вертикальной наводки, ручка замка и кнопка спуска, не шнур, как на полевых пушках. Илья рычаг потянул, клин замка опустился, открыв казённик. А уже Манков кричит.

– Нашёл!